Александр Гумбольдт - Второе открытие Америки

Они важны для объяснения громадных паводков на реках, текущих вблизи экватора, про которые долгое время думали, что в них поступает снеговая вода с Кордильер. Я наблюдал в различные времена года, как за два часа выпадало 7,5 линии осадков, за три часа – 18, за девять часов – 48,2 линии.

Так как дождь идет непрерывно (он бывает очень мелкий, но очень густой), я пришел к выводу, что в здешних лесах количество осадков, выпадающее ежегодно, должно составлять не меньше 90—100 дюймов. Правильность такого расчета, сколь необычайным он ни кажется, была подтверждена наблюдениями, произведенными с большой тщательностью полковником инженерных войск Костансо в королевстве Новая Испания.

В 1803 году в Веракрусе только за июль, август и сентябрь выпало 35 дюймов 2 линии, а за целый год – 62 дюйма 2 линии дождевой воды. Однако климат голых и сухих берегов Мексики сильно отличается от климата лесов. На мексиканском побережье в декабре и январе не выпадает ни капли дождя, а в феврале, апреле и мае количество осадков обычно составляет 2 дюйма – 2 дюйма 3 линии; между тем в Сан-Карлосе небо разверзается дождями в течение 9—10 месяцев подряд.

При таком влажном климате земля покрылась бы слоем воды вышиной в 8 футов, если бы вода не испарялась и не стекала.

Экваториальные дожди, питающие величественные реки Америки, сопровождаются электрическими разрядами; в то время как на краю этого же самого материка, на западном берегу Гренландии [223], за пять-шесть лет вы ни разу не услышите грома, здесь, у экватора, грозы грохочут почти ежедневно. Впрочем, совпадение во времени электрических разрядов и дождей не оправдывает старинной гипотезы об образовании воды в воздухе вследствие соединения кислорода и водорода.

Водорода в атмосфере не удалось обнаружить до высоты в 3600 туазов. Количество воды, содержащейся в насыщенном воздухе, увеличивается значительно быстрее при температуре в 20–25°, чем при 10–15°. Следовательно, один градус охлаждения вызывает в жарком поясе образование большего количества видимых глазу паров, чем в умеренном поясе. Воздух, постоянно обновляющийся в результате течений, может дать путем простого осаждения все то количество экваториальных дождей, которое так поражает физиков.

Цвет воды (отраженный) в Риу-Негру темнее, чем в Атабапо и в Туамини. Я был даже удивлен при виде того, что белые воды Касикьяре, смешиваясь с водами Риу-Негру, столь незначительно меняют их цвет ниже крепости Сан-Карлос.

Автор «Chorographie moderne du Brе́sil» [«Современное описание Бразилии» Кондамина] правильно говорит, что цвет воды в этой реке янтарный повсюду, где она неглубока, и коричнево-черный, как кофейная гуща, повсюду, где глубина очень большая. Название Курана, которое индейцы дают Нижней Гуаинии, также означает «черная вода».

Соединению Гуаинии, или Риу-Негру, с Амазонкой придают в губернаторстве Гран-Пара такое важное значение, что к западу от Риу-Негру Рио-дас-Амазонас [224]теряет свое название и именуется Рио-дос-Солимоес (точнее, Соримоес – с намеком на яд, изготовляемый индейцами племени сориманов). К западу от Укаяли Амазонка называется Рио-Маранао или Мараньон.

На берегах Верхней Гуаинии водится в общем гораздо меньше птиц-рыболовов, чем на берегах Касикьяре, Меты и Арауки, где натуралисты-орнитологи нашли бы обильное пополнение для коллекций европейских музеев. Такое незначительное количество птиц связано, несомненно, с отсутствием мелей и песчаных берегов, а также со свойствами черной воды, в которой (вследствие самой ее чистоты) водяные насекомые и рыбы находят меньше пищи.

Несмотря на немногочисленность птиц, здешние индейцы в течение двух периодов года питаются перелетными птицами, отдыхающими на Риу-Негру во время своих дальних переселений. Как только на Ориноко начинаются первые паводки, иначе говоря – после весеннего равноденствия, бесчисленное множество уток (Patos careteros) устремляется от 8–3° северной широты на юг-юго-восток до 1–4° южной широты.

Тогда в долине Ориноко скопляется большое количество этих птиц, без сомнения, потому, что подъем уровня воды и затопление берегов лишает их возможности ловить рыбу, насекомых и водяных червей. Уток убивают тысячами, когда они пролетают над Риу-Негру.

Во время перелета к экватору они бывают очень жирные и вкусные, но в сентябре, когда вода в Ориноко убывает и он возвращается в свое русло, утки, предупрежденные то ли криком наиболее опытных перелетных птиц, то ли тем внутренним чувством, которое называют инстинктом – потому что не умеют его определить, – возвращаются с Амазонки и с Риу-Бранку на север.

В это время они слишком тощие, чтобы соблазнять индейцев с берегов Риу-Негру; к тому же они легко ускользают от преследования, так как их сопровождают цапли одной из здешних разновидностей (Gavanes), представляющие собой превосходную пищу. Таким образом, в марте индейцы едят уток, а в сентябре цапель. Никто не мог нам сказать, что происходит с Gavanes в период паводков на Ориноко и почему они не сопровождают Patos careteros во время их перелета с Ориноко на Риу-Бранку.

Эти регулярные переселения птиц из одной части тропиков в другую, в пределах пояса, где в течение круглого года держится одинаковая температура, относится к числу довольно необычных явлений. На южных берегах Антильских островов каждый год в период разлива больших рек на Терра-Фирме также появляются многочисленные стаи птиц-рыболовов с Ориноко и с его притоков.

Следует предположить, что чередование сухих и дождливых периодов влияет в равноденственной области на привычки животных, как влияют в наших странах резкие изменения температуры. Летний зной и охота за насекомыми манят колибри в северные области Соединенных Штатов и в Канаду вплоть до параллелей Парижа и Берлина; точно так же большие возможности добычи рыбы влекут водоплавающих и голенастых птиц с севера на юг, с Ориноко на Амазонку.

Нет ничего более чудесного и менее изученного с географической точки зрения, чем направление, протяженность и конечная цель птичьих перелетов!

Как только мы вышли из Пимичина в Риу-Негру и миновали маленький порог, находящийся при слиянии двух рек, мы увидели на расстоянии четверти лье миссию Мароа. Эта деревня, где живут 150 индейцев, производит впечатление зажиточного и благоденствующего поселения, что приятно поразило нас. Мы купили там несколько прекрасных экземпляров живых туканов (пиапоко); у этих смелых птиц, как у наших ручных воронов, развивается большая сообразительность.

Выше Мароа мы оставили справа сначала устье Акио, затем устье Томо. На берегах последней реки живут индейцы черувичахена, несколько семей которых я видел на мысе Сан-Франсиско-Солано. Река Томо замечательна еще тем, что способствует тайным сношениям с португальскими владениями. Она приближается к реке Гуайсия (Сие), и этим путем в миссию Томо иногда приходят индейцы, бежавшие с берегов Нижней Гуаинии.