Александр Гумбольдт - Второе открытие Америки

То была, несомненно, самка с двумя детенышами, которая вела их к реке на водопой. Не найдя на берегу ни одного дерева, мы воткнули в землю весла, чтобы привязать к ним гамаки. Все было довольно спокойно до 11 часов ночи, когда в соседнем лесу поднялся такой оглушительный шум, что мы почти не смогли сомкнуть глаз.

Среди множества голосов диких зверей, кричавших одновременно, наши индейцы различали лишь те, что иногда слышались по отдельности. Это были тихие звуки флейты, издаваемые сапажу, стоны обезьян-ревунов, рев тигра, кугуара или американского безгривого льва, крики пекари, ленивцев, гокко, парраков [гуаны] и некоторых других птиц из отряда куриных.

Когда ягуары приблизились к опушке леса, наша собака, которая до тех пор непрерывно лаяла, принялась выть и прятаться под гамаками. Иногда после долгой тишины рев тигров доносился с верхушки деревьев, и в этом случае он сопровождался резким и продолжительным свистом обезьян, убегавших, вероятно, от грозившей им опасности.

Я подробно описываю эти ночные сцены, потому что, лишь недавно пустившись в плавание по Апуре, мы еще совершенно к ним не привыкли. Они повторялись на протяжении месяцев повсюду, где лес подступал к руслу рек. Беспечность, проявляемая индейцами, вселяет в путешественника уверенность.

Вместе с ними он убеждает себя, что все тигры боятся огня и что они никогда не нападают на человека, спящего в гамаке. Действительно, случаи таких нападений очень редки, и за все время моего длительного пребывания в Южной Америке я слышал только один рассказ о Llanero, который был найден растерзанным в своем гамаке напротив острова Ачагуас.

Когда спрашивают туземцев о причинах оглушительного шума, поднимаемого в определенные часы лесными зверями, они весело отвечают: «Они празднуют полнолуние». По моему мнению, чаще всего возбуждение животных объясняется какой-нибудь стычкой, возникшей в глубине леса. К примеру, ягуары преследуют пекари и тапиров, которые, находя себе защиту лишь в своей многочисленности, убегают тесно сбившимися стадами и ломают кусты на своем пути.

Испуганные этой борьбой обезьяны, трусливые и подозрительные, откликаются с верхушек деревьев на шум, поднятый крупными животными. Они будят птиц, живущих сообществами, и мало-помалу весь зверинец охватывает волнение. Мы вскоре увидим, что эта суматоха среди диких зверей не всегда происходит при ярком свете луны, а чаще во время грозы и сильных ливней.

«Пусть небо пошлет им, как и нам, спокойную ночь и отдых», – говорил монах, который сопровождал нас на Риу-Негру, когда, измученный усталостью, он помогал нам разбить лагерь. В самом деле, казалось довольно странным, что мы не можем обрести тишину среди лесных пустынь.

В гостиницах Испании путешественник опасается пронзительных звуков гитар в соседнем номере; в гостиницах на Ориноко, представляющих собой открытый берег или сень одинокого дерева, боятся, что сон потревожат голоса, доносящиеся из леса.

2 апреля. Мы двинулись в путь до восхода солнца. Утро было прекрасное и прохладное, по мнению тех, кто привык к зною здешних мест. Термометр в воздухе показывал всего 28°, но сухой и белый песок на берегу, несмотря на отдачу тепла безоблачному небу, сохранил температуру в 36°. Морские свиньи (Toninas) бороздили реку длинными вереницами.

Берег был усеян птицами-рыболовами. Некоторые пользовались стволами деревьев, плывущих по течению, и с них ловили рыбу, предпочитающую держаться середины реки. Утром наша лодка несколько раз садилась на мель. От таких толчков, если они очень сильные, хрупкие лодки могут разбиться.

Мы ударялись о верхушки больших деревьев, которые годами торчат в наклонном положении, погруженные в ил. Их принесло течением с Сараре во время больших наводнений. Они настолько заполнили русло реки, что пироги, идя вверх по течению, иногда с трудом прокладывают себе путь через мели и среди водоворотов.

Мы добрались до одного места около острова Карисалес, где из воды выступали стволы гименеи огромной толщины. На них громоздились птицы из вида Plotus [змеешейки], очень близкого к Anhinga. Эти птицы усаживаются рядами, как фазаны и парраки. Они часами сидят неподвижно, подняв клювы к небу, что придает им необыкновенно глупый вид.

За островом Карисалес мы были очень удивлены понижением уровня воды в реке, так как после бифуркации у Бока-де-Аричуна [устье Аричуна] нет ни одной протоки, ни одного естественного отводного канала, который отнимал бы воду у Апуре. Потери обусловлены лишь испарением и всасыванием на сырых песчаных берегах.

Некоторое представление о том, насколько велико влияние этих причин, можно составить себе, вспомнив, что температура сухого песка, измеренная нами в разные часы дня, была от 36 до 52°, а песка, покрытого слоем воды в 3–4 дюйма, 32°. Дно реки нагревается до той глубины, до которой солнечные лучи проникают без слишком большой потери своей теплоты при прохождении сквозь верхние слои воды.

Впрочем, влияние всасывания распространяется и далеко за пределы речного русла; оно носит, так сказать, латеральный характер. Песчаные берега, которые кажутся нам сухими, пропитаны водой до уровня поверхности реки. Мы видели, как на расстоянии 50 туазов от берега вода проступала всякий раз, когда индейцы втыкали весла в землю.

Итак, этот песок, влажный на глубине, но сверху сухой и нагреваемый солнечными лучами, действует как губка. Ежесекундно он отдает в результате испарения просочившуюся воду. Образующийся пар пробивается сквозь верхний слой сильно нагретого песка и становится видимым для глаза, когда воздух к вечеру охлаждается.

По мере того как песчаные берега высыхают, они всасывают из реки новую порцию воды; легко понять, что постоянное действие испарения и латерального всасывания должно вызывать огромные потери, трудно поддающиеся точному подсчету.

Потери увеличивались бы пропорционально длине рек, если бы реки от истоков до устья повсюду были окаймлены одинаковыми берегами; но так как последние образованы наносами и так как вода, утрачивающая скорость по мере удаления от истоков, в своем нижнем течении отлагает больше осадков, чем в верхнем, то во многих реках жарких стран убыль воды близ устья увеличивается.

Барроу наблюдал это любопытное влияние песков в южной части Африки на берегах Оранжевой реки. Оно стало даже предметом очень серьезного спора при обсуждении различных гипотез относительно режима Нигера.

Около Вуэльта-де-Басилио, где мы высадились для сбора растений, мы увидели на верхушке дерева двух хорошеньких обезьянок, черных как смоль, ростом с капуцина, с цепкими хвостами. Их лица и движения достаточно убедительно доказывали, что это были не коаты и вообще не паукообразные обезьяны. Даже наши индейцы никогда не видели ничего подобного.