Александр Гумбольдт - Второе открытие Америки

Нам долго придется ждать этих уполномоченных. Когда они поднимутся по Ориноко до Сан-Борхи, страх перед mosquitos помешает им двинуться дальше. Хорошая защита, эта туча мошки (nube de moscas), что окутывает нас у Raudales».

Рассказ миссионера полностью совпадал с тем, что мы узнали впоследствии в Ангостуре из уст губернатора. Случайные обстоятельства породили весьма неприятные подозрения. В пещерах, где находятся мумии и скелеты индейцев атуре, даже на самых недоступных островках посреди порогов, индейцы в давние времена обнаружили обитые железом ящики, содержавшие различные европейские орудия, остатки одежды, четки и мелкие изделия из стекла.

Как предполагают, эти предметы принадлежали португальским купцам с Риу-Негру и из Гран-Пара, которые до того, как иезуиты обосновались на берегах Ориноко, поднимались по нему до Атурес, пользуясь волоками и внутренними протоками между реками, и вели торговлю с индейцами.

Думают, что португальцы стали жертвами эпидемических болезней, столь распространенных в районе Raudales, и что их сундуками завладели индейцы; а самых богатых индейцев имели обыкновение хоронить вместе с самыми ценными предметами, принадлежавшими им при жизни. На основании этих-то довольно неопределенных преданий и сочинили сказку о спрятанном сокровище.

Подобно тому, как в Андах Кито все разрушенные сооружения, не исключая и оснований пирамид, воздвигнутых французскими академиками при измерении меридиана, считают Inga pilca, то есть постройками инки, так на Ориноко всякое спрятанное сокровище могло принадлежать лишь ордену иезуитов, который управлял миссиями, несомненно, лучше, чем капуцины и обсерванты, но чьи успехи в деле распространения цивилизации среди индейцев и чьи богатства сильно преувеличивались.

Когда в Санта-Фе арестовали иезуитов, у них не нашли тех груд пиастров, тех изумрудов из Мусо, тех слитков золота из Чоко, о которых говорили враги ордена. Из этого сделали ни на чем не основанный вывод, будто сокровища все же существовали, но были доверены преданным индейцам, спрятавшим их среди порогов Ориноко, чтобы после восстановления ордена иезуитов можно было их там найти.

Я могу привести свидетельство почтенного лица, бесспорно доказывающее, что вице-король Новой Гранады не предупредил иезуитов в Санта-Фе об угрожавшей им опасности. Дон Висенте Ороско, военный инженер на службе испанского короля, рассказал мне в Ангостуре следующее. Имея поручение вместе с доном Мануэлем Сентурионом арестовать миссионеров в Каричане, он встретил индейскую пирогу, спускавшуюся по реке Мете.

Так как на пироге были индейцы, не говорившие ни на одном из местных языков, то ее появление вызвало подозрения. После бесплодных поисков удалось в конце концов обнаружить бутылку с письмом, в котором настоятель ордена, живший в Санта-Фе, предупреждал миссионеров на Ориноко о преследованиях иезуитов в Новой Гранаде.

Это письмо не содержало никаких советов насчет мер предосторожности; оно было короткое, без всяких намеков, и почтительное в отношении правительства, чьи приказы были выполнены с ненужной и бессмысленной строгостью.

Восемь индейцев племени атуре провели нашу пирогу через Raudales; они как будто были очень довольны полученным ими умеренным вознаграждением [181].

Они мало зарабатывают этой работой; чтобы читатель мог составить себе правильное представление о нищете и слабом развитии торговли в миссиях на Ориноко, я упомяну здесь, что, по данным миссионера, за три года через порог прошли (не считая судов, ежегодно посылаемых комендантом Сан-Карлос-де-Риу-Негру в Ангостуру за жалованьем для солдат) всего пять лодок с Верхнего Ориноко, направлявшихся на сбор черепашьих яиц, и восемь лодок, груженных товарами.

17 апреля. После трех часов ходьбы к 11 часам утра мы добрались до нашей лодки. Отец Сеа распорядился погрузить вместе с нашими приборами немного провизии, которую ему удалось достать для дальнейшего пути с нами, – несколько гроздей бананов, маниок и кур.

У самой пристани мы прошли мимо устья Катаниапо, маленькой речки, на берегах которой на расстоянии трех дней пути живут индейцы маку, или пиароа, принадлежащие к обширной семье племени салиба. Выше мы имели случай похвалить их мягкий характер и склонность к земледельческим работам.

Очутившись снова на Ориноко, мы увидели, что в реке нет подводных скал. Через несколько часов мы прошли Raudal Гарсита; при очень высоком уровне воды его стремнины легко преодолеть. На востоке показалась небольшая цепь гор Кумадаминари, сложенная гнейсом, а не слоистым гранитом. Мы были изумлены рядом больших отверстий, которые находились на высоте 180 футов над современным уровнем Ориноко и тем не менее казались результатами размыва.

В дальнейшем мы увидим, что такое же явление наблюдается почти на той же высоте и в скалах, окаймляющих пороги Майпурес, и в 50 лье к востоку, близ устья Яо. Мы расположились лагерем на левом берегу реки ниже острова Томо. Ночь была чудесная и ясная; но над землей висел такой густой слой mosquitos, что мне не удалось выровнять искусственный горизонт. Я упустил наблюдение над звездами; лучше было бы мне иметь с собой во время путешествия ртутный горизонт.

18 апреля. Мы двинулись в путь в три часа утра, чтобы до наступления ночи добраться до порога, известного под названием Raudal Гуаибос. Мы остановились в устье реки Томо. Индейцы расположились на берегу, чтобы приготовить себе еду и немного отдохнуть. Было пять часов вечера, когда мы достигли подножия Raudal. С большим трудом шли мы против течения, борясь с массой воды, падающей с гнейсового уступа высотой в несколько футов.

Один индеец, пустившись вплавь, добрался до скалы, которая разделяет порог на две части. К ее верхушке привязали веревку, и когда пирогу подтянули достаточно близко, мы выгрузили на самом Raudal наши приборы, высушенные растения и то небольшое количество продовольствия, какое нам удалось раздобыть в Атурес. Мы с удивлением увидели, что на естественной плотине, над которой низвергается река, есть довольно большое сухое пространство. Мы остановились там и смотрели, как наша пирога шла дальше вверх по течению.

В гнейсовой скале мы заметили круглые отверстия; самые большие из них были глубиной в 4 фута и шириной в 18 дюймов. Эти воронки, наполненные кварцевой галькой, по всей вероятности, произошли от истирания горной породы камнями, окатанными водой. Наше положение посреди порога было несколько странным, хотя ни малейшей опасности нам не угрожало.

У сопровождавшего нас миссионера начался приступ лихорадки. Чтобы утолить мучившую его жажду, нам пришла в голову мысль приготовить для него в одном из углублений в скале прохладительное питье. Из Атурес мы захватили мапире [182]с сахаром, лимонами и плодами пассифлоры, называемыми испанцами Parchas. Так как у нас не было ни одного большого сосуда, который мог бы вместить жидкую смесь, мы с помощью тутумо (плода Crescentia cujete L.) налили речной воды в одно из отверстий в скале, добавили туда сахару и сок кислых фруктов.