Шракбек Кабылбаев - Синие шинели

Вскоре наши разведчики в степи перехватили связного Усербая. При обыске у связного нашли несколько писем, адресованных разным лицам. Боясь предстоящей холодной и голодной зимы, Усербай от тактики открытых нападений перешел к шантажу. В своих письмах он предлагал доставить ему столько-то лошадей, баранов, муки, соли, теплой одежды, боеприпасов. В противном случае грозился сообщить в милицию, что адресат является его активным соучастником. Два состоятельных степняка уже клюнули на эту удочку.

Усербай, по словам захваченного бандита, до самого снега будет менять свою стоянку.

Встретившись с отрядом павлодарской милиции, мы договорились, как нам лучше действовать. Сутюшев с Верзиловым, используя перехваченные письма Усербая, поехали предупреждать этих адресатов об ответственности. Никто из них не был арестован, но оружие и боеприпасы мы изъяли.

Полученные данные заставили нас передвинуться на северо-восток, ближе к наиболее вероятной стоянке бандитов.

Стало холодать, наступил октябрь. В Константиновке мы запаслись овсом, и теперь, делая короткие переходы, подкармливали своих лошадей, накапливая силы. В Белоярке сделали короткий отдых. Дальше шла безлюдная степь.

Отъехав километров восемьдесят, мы решили для того, чтобы ускорить поиски банды, разбить отряд из 20 человек на две группы. Одну группу повел Сутюшев. Я с другой половиной отряда повернул на юг вдоль границы с Павлодарским уездом. Верзилов остался с задержанными бандитами в Николаевке.

Поздно вечером мы остановились в маленьком ауле. Хозяин зимовки Нургазиев принял нас радушно и начал готовить ужин, заколол барана. За ужином он сообщил нам, что часть бандитов скрывается в одном заброшенном ауле, который расположен километрах в сорока отсюда. Главаря Усербая хозяин зимовки не видел, но и то, что он сообщил, было очень важно.

Когда мы уже ложились спать, раздался стук в окно. В избушку ввалился милиционер Перов.

— Беда, ребята! — крикнул он и рассказал, что отряд нарвался на засаду бандитов, все бойцы и Сутюшев схвачены, он чудом спасся.

Быстро одевшись, мы разобрали оружие и заседлали отдохнувших лошадей. Нургазиев предложил свои услуги. Он знал наикратчайший путь до того аула, где были схвачены наши товарищи.

Ночь была безлунная, холодная, в небе ярко мерцали звезды. Земля застыла, и топот подкованных коней был слышен далеко.

Переехав вброд небольшую речку, наш проводник остановил отряд и предложил предусмотрительно захваченным войлоком обмотать коням копыта.

— Все равно собаки услышат и залают, — сказал я.

— Нет, — возразил проводник.

— Здесь собаки натасканные на зверя, а на людей не лают.

Часа через три мы подъехали к аулу. Окружив зимовку, мы стремительно ворвались в нее, захватили пленных, но увидели печальную картину. Сутюшев и другие бойцы отряда были жестоко избиты, связаны и брошены на пол, отобранное у них оружие было свалено в другой избушке. Все они ждали решения Усербая, к которому бандитами был послан гонец.

Второпях мы не обратили внимания на то, что около избушки ходил непривязанный двухлеток жеребенок. Когда стали осматривать двор, один из бандитов вскочил на жеребенка и ускакал.

Часа два потребовалось на то, чтобы наши люди пришли в себя; хуже всех чувствовал себя Сутюшев, ему от бандитов досталось больше всех.

Мы связали пленных бандитов и посадили их на лошадей.

Светало, когда мы выехали из этого злосчастного аула. Двигались медленно, без остановок, день был солнечным, но морозным.

К вечеру на горизонте появилось белое облачко, оно стало расти, и вот сначала посыпал редкий мелкий снежок, а через час разыгралась метель.

Ветер обжигал лицо, он то налетал сзади, то дул сбоку со страшной силой, то бросал в лицо снежную пыль. Видимость исчезла, небо и земля — все в сплошной снежной пелене. Наш проводник уверенно вел отряд по каким-то ему одному известным приметам.

Сквозь вой ветра он крикнул мне:

— Скоро аул, дымом пахнет, а там ждет ужин. У нас в народе говорят: человеку в степи друг баран, а враг — буран.

Я и сейчас с благодарностью вспоминаю этого человека, оказавшего нам такую большую помощь. Не будь его, неизвестно, остались бы живы захваченные в плен наши товарищи.

На следующий день в Николаевке нас уже ожидал Верзилов. Бандиты показали, что Усербай только с одним своим соучастником Джамшитом находятся в урочище Джаманкуль, где их и можно взять, соблюдая осторожность.

1927 год. Группа сотрудников Акмолинской милиции. Слева сидит К. И. Григорьев, справа — Верзилов, поймавший главаря банды Усербая.

Посовещавшись, мы эту операцию поручили Верзилову с милиционером Зерифовым. Первый был здесь новичок, второй хорошо знал местность.

В штатском, без винтовок, только с наганами, с документами работников конторы «Заготживсырье» медленно тронулись они в путь, закупая в окрестных селах и аулах шерсть и кожи. А отряд остался в Николаевке.

Как и предполагали, Усербай не обратил внимания на «заготовителей» и был спокойно взят у себя в избушке…

Сейчас я с гордостью и уважением вспоминаю о моих сверстниках, самоотверженно несших нелегкую милицейскую службу в те трудные годы.

Теперь может показаться, что все произошло быстро и несложно. Но операция была утомительной и нелегкой: восемь месяцев на лошадях лишь с небольшими привалами; и в жару, и в дождь, и в мороз мы добивались своей цели. И в этом нам помогали десятки простых и честных людей, горячо любивших родную Советскую власть.

Ночью прошла гроза. Утро наступило ясное, свежее. Яркая майская зелень благоухала. Снежные вершины Заилийского Алатау четко выделялись на фоне синего неба. Словом природа настраивала на праздничный лад.

У нас же, работников республиканского уголовного розыска, настроение было отвратительное: дежурный вносил в суточную сводку чрезвычайное происшествие — на окраине города убита семья из трех человек.

Преступники спрятали трупы в подпол, наглухо закрыли ставни и наружную дверь.

Осматривая жилище погибших, мы обнаружили 50 золотых монет царской чеканки. Имущество убитых, вероятно, вывезли преступники. Около дома ясно был виден след телеги.

Соседи рассказали, что погибшая семья жила замкнуто. Муж, старый инженер, работал на одной из строек города. Жена — учительница. Дома управлялась старушка, близкая родственница. Хозяйка иногда навещала Торгсин [14] Торгсин — Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами. В данном случае отделение Торгсина. ( Прим. ред. ) , в обмен на золото брала там муку, крупу, сахар. Жили в достатке, хотя в то время, в 1931 году, была карточная система на продукты.