Шракбек Кабылбаев - Синие шинели

Лайда внезапно забеспокоилась. Милиционер насторожился, но как ни всматривался — ничего подозрительного не заметил. Лайда снова потянула по тропе наверх, к нагромождению каменных глыб, смутно выступавших из снежной пелены…

И тут неожиданно грянул выстрел. Бекетов прильнул к земле. А за выстрелом другой звук — грозный, мощный. От него сжалось сердце — снежный обвал. Лавина снега с шипением и грохотом понеслась вниз, задев человека своим краем.

Когда все стихло и чувства вернулись к человеку, он увидел, что отброшен к каменному карнизу. Лайды не было. Шапку сорвало и унесло.

Над местом, где пронеслась лавина, повисла густая пелена снежной пыли. Метрах в тридцати от себя Бекетов увидел смутно проступающую через пелену фигуру человека, карабкающегося по скалам. Он очень торопился перевалить через гребень горы. Медлить было нельзя…

Оперативная группа уголовного розыска во главе с капитаном Семиным, приведенная в горы Шлыкиным, настойчиво продвигалась по пути, пройденному Бекетовым. При выходе из ельника они услышали выстрел и глухой грохот в скалах. Все с тревогой посмотрели вверх и пошли на выстрел предельно ускоренным шагом.

И вдруг остановились: следы оборвались — их накрыла снежная лавина. Путь преградил завал из снега. Но не преграда беспокоила сейчас капитана Семина. Он думал о другом: а что с Бекетовым? Не накрыла ли его лавина? — Обследовать местность. Искать, — распорядился капитан и сам полез по завалу, глубоко утопая в снегу.

Нашли шапку Бекетова. Погиб? А может, еще живой? Лежит под снегом, ждет помощи. Надо спешить, искать. Послали на метеостанцию, чтобы вызвать альпинистов со спасательным снаряжением, и продолжали поиски своими силами, прощупывая каждый метр завала…

В клочья изорвав одежду, в кровь изранив руки и колени, Мукаш Бекетов полз все выше и выше, остервенело цепляясь за выступы скал. Он настигал убийцу. Тот был уже совсем близко. Он часто оглядывался на своего преследователя, и тогда лейтенант видел волчий оскал лица бандита.

Оба понимали — стрелять нельзя: выстрели — и снежная лавина накроет обоих.

Поняв, что уйти не удастся, убийца остановился на небольшой площадке. Тяжело дыша, пошел прямо на Бекетова. Они схватились врукопашную.

Мукаш вовремя увернулся, и тут же ударил противника в челюсть. Преступник упал и выронил пистолет. Бекетов еле держался на ногах — сказывалась нечеловеческая усталость после нескольких часов отчаянной погони. Но борьба была еще не окончена. Убийца поднялся и, шатаясь, направился к милиционеру. Обессилевшие и слабые, они молча сцепились, яростно нанося удары друг другу.

Мукаш слабел с каждой минутой. Опасаясь долгой борьбы, которой он мог не выдержать, Бекетов пошел на хитрость: собрав остатки своих сил, Мукаш притворился, что падает, и противник попался! Убийца опустил руки, торжествуя победу. Мгновение — и Бекетов выпрямился. Коротким боксерским «правым крюком» он ударил противника под ложечку. Убийца охнул и как сноп свалился на камни. Упал и Мукаш — он потерял сознание.

Очнулся Бекетов от холода. С тревогой поднял голову, но успокоился: преступник все еще лежал без сознания.

Мукаш связал ему руки, отдохнул и медленно поволок задержанного вниз.

Труден подъем, но еще труднее спуск с гор. Долго спускался Мукаш с круч и каменных уступов — счет времени он потерял давно. Голова кружилась, его мутило, глаза закрывались. Он часто терял сознание. Очнувшись, долго сидел у своей ноши, с трудом поднимался, и снова мучительно медленно шел вниз, надеясь дотянуть до жилья.

Но силы иссякали. Под вечер Мукаш упал у оголенного утеса, недалеко от завала и больше не поднялся. Здесь и нашла его альпинистская поисковая группа. Полузамерзший Бекетов лежал у каменной осыпи лицом в снег. Рядом возился преступник, пытаясь о кромку камня перетереть ремень, связывающий его руки.

…Два месяца провел лейтенант Мукаш Бекетов в госпитале и снова вернулся на свой пост.

К. СЕЛИНЕВИЧ

г. Алма-Ата.

— Вам старшего оперуполномоченного? — переспросил дежурный горотдела милиции, вытираясь мокрым от пота платком. — Пройдите, пожалуйста, в одиннадцатый кабинет. Он там занимается.

…Июль в городе всегда знойный: дверь кабинета старшего оперуполномоченного открыта настежь.

За столом сидит казах в форме старшего лейтенанта милиции. Без труда можно догадаться, что это и есть Нурум. Знакомимся. После вежливых фраз о погоде, о том о сем начинается наш большой разговор с воспоминаниями о войне, о службе, о разных оперативных делах. Передо мной сидит обыкновенный, внешне мало чем отличающийся от других мужчина со спокойным лицом и добрым взглядом карих глаз. Кажется, ему не более сорока лет. И только седина в торчащих ежиком волосах выдает его возраст.

— Нурум, расскажите о себе, о своей работе.

— А что тут рассказывать? Ничего примечательного. Работа, как у всех…

Но ему, конечно, есть о чем рассказать, и разговор постепенно входит в нужное русло. Из пятидесяти лет своей жизни он двадцать пять на боевом посту.

Многое пришлось изведать Нуруму Сыдыкову, во всяких переплетах бывать. Особенно трудными были годы после Великой Отечественной войны, когда приходилось иметь дело с бандитами, орудовавшими в тылу, всякого рода расхитителями народного добра, мелкими и крупными жуликами. Трудность борьбы с ними заключалась в том, что зачастую они были вооружены огнестрельным или холодным оружием и действовали из-за угла. Нужно было иметь поистине крепкую волю, хладнокровие и выдержку, чтобы идти на вооруженного бандита, отдавая себе отчет в том, что он без боя в руки не дастся, и не зная, откуда он может напасть.

Трудное время прошло, война давно закончилась, но борьба с преступностью не прекратилась. В 1951 году коммуниста Сыдыкова перевели на оперативную работу. Он с энтузиазмом, с чекистской принципиальностью взялся за порученное дело.

Работнику органов ошибаться нельзя. Перед ним не только преступники, но прежде всего люди. И оперуполномоченный распутывает клубок упорно, настойчиво и верно. Не зря в милиции говорят:

— Нурум взялся за дело — порядок будет.

Был вечер выходного дня. В парке играла музыка. На танцплощадке кружились молодые пары. Те, кто постарше, сидели на скамейках или степенно разгуливали по аллеям. К звукам музыки примешивались оживленные разговоры, задорный смех. Так и тянуло туда, где отдыхали, веселились люди.

Прямо со смены в своей запыленной железнодорожной форме Михтарьянц завернул в парк. Хотелось после трудового дня подышать свежим воздухом, посмотреть на публику. И вдруг, словно вихрь, на него налетела группа молодых людей, оттеснила в угол. Завязалась драка. Вскрикнули девушки, шарахнулись в сторону зеваки. И как-то сразу угол опустел. На полу лишь остался лежать окровавленный железнодорожник.