Игорь Курукин - Анна Иоанновна

К настоящему времени опубликованы законодательство Анны Иоанновны и документы, связанные с её восхождением на престол в 1730 году {26} . Появились переиздания мемуаров современников Анны Иоанновны {27} и академическое собрание сделанных иностранцами описаний Петербурга 1730-х годов, расширяющих представление о повседневной жизни людей той эпохи {28} . Стала изучаться культурная жизнь аннинского двора, отнюдь не ограничивавшаяся известными шутовскими развлечениями {29} . Появились и диссертации молодых исследователей, посвященные проблемам правления Анны Иоанновны {30} .

В итоге в «большой» академической науке десятилетие 1730–1740 годов уже давно не выглядит кровавой аномалией, а фигуры на троне и вокруг него — морально разложившимися извергами. Неформальные институты (такие, как фаворитизм, гвардия, императорский двор) признаются вполне эффективными и достойными исследования — в рамках изучения «культурных механизмов» функционирования власти, представлений о ней в обществе и форм политического поведения — всего того, что называют «политической антропологией» {31} .

Но тщетно ещё в позапрошлом и прошлом веках историки указывали, что литературный образ аннинского царствования не соответствует действительности, что управляли государственными делами совсем не иностранцы, к тому же не представлявшие единой «немецкой партии» {32} . Похоже, изменить освящённую именами Ключевского или Пикуля (в зависимости от запросов публики) оценку эпохи уже невозможно. Единственным утешением может служить осознание роли писателя в деле исторического просвещения сограждан.

В современных сочинениях на историческую тему грозная царица — уже не бой-баба, а, в духе думы К.Ф. Рылеева, жертва рокового увлечения «презренным злодеем»:

Государыня, томимая «в плену своей страсти», не замечает «массовых арестов и разгула репрессий», хотя сама же возложила на Бирона «карательно-охранные функции», или предстаёт дочерью природы с «дивными очами из-под высоких бровей», наездницей-охотницей, изнемогшей под бременем непривычной власти {33} .

Об этом же говорит и ещё один роман в стихах — его литературный стиль ясно проступает в нижеприведённых строках:

В итоге простодушная императрица за свою любовь заплатила жизнью, будучи отравлена Бироном и его сообщниками:

Однако в псевдоисторических сочинениях можно встретить и другой, неприглядный образ царицы: «…тупая бабища царских кровей с интеллектом даже не деревенской бабы, а падшего создания из портового заведения». Один из авторов даже соглашается, что «партия иноземцев» — миф, но всё же считает, что властвовали именно «немцы», поскольку русские вельможи «передрались между собой и уничтожили друг друга». Виной же всему — Пётр I, пытавшийся создать в России утопию «регулярного государства»; Анна лишь продолжала его политику, пытаясь войной прикрыть «убожество и жестокость своего правления» {35} . В других трудах Бирон выступает злодеем, который «лелеял мечту о всероссийском троне», управлял Анной, «как своей собственной лошадью»; в свою очередь она, «полуголая, нечёсаная… валялась целыми днями на медвежьих шкурах», в то время как немцы и их российские подельники («наднациональная прослойка предателей своего народа») водворили в стране «татарское время» и творили грандиозную «распродажу России» {36} .

Но что спрашивать с сочинителей, в чьих опусах, как справедливо замечено автором предисловия к одному из них, «грань между безграмотностью исследователя и фантазией автора очень тонка», если примерно то же написано в школьных учебниках, рекомендованных Министерством образования и науки? Один из самых массовых учебников по истории России всерьёз утверждает, что Бирон и прочие «немцы» принесли с собой «распущенность нравов и безвкусную роскошь, казнокрадство и взяточничество, беспардонную лесть и угодливость, пьянство и азартные игры, шпионство и доносительство» {37} и заразили всем этим до того сплошь трезвых, неподкупных и чистосердечных россиян.

Другие учебники убеждают, что при Анне шёл пир во время чумы: «…оборотной же стороной этой развесёлой жизни стала деятельность Тайной розыскной канцелярии: доносы, аресты, изуверские пытки и казни, массовая ссылка в Сибирь (более 20 тысяч человек). С помощью этого Анна Иоанновна утверждала на престоле себя и обеспечивала немецкое засилье», которое, как всякая оккупационная власть, ставило перед собой задачу «обеспечить порядок и выжать из населения максимум возможного»; при этом Россия «обретала вид страны, опустошённой войной или мором» {38} .

Третьи как-то неполиткорректно возлагают вину на саму императрицу. Что хорошего могла дать стране «толстая женщина с некрасивым лицом и грубоватыми манерами, дурно образованная и одержимая страстью к роскоши», «ограниченная, грубая, ленивая и мстительная», занимавшаяся лишь балами, стрельбой и шутами? {39} Понятно, что при таком уровне верховной власти «все высшие должности в государстве были розданы немцам» — кто-то ведь и работать был должен. Видимо, от огорчения авторы одного из довольно свежих учебников вообще устранили из числа исторических деятелей Анну Иоанновну после возвращения «самодержавства» в 1730 году — её портрет в тексте есть, а характеристики нет; известные же меры её царствования осуществляли безымянные «власти» {40} . Другие учебные пособия говорят о «глухом времени иностранного засилья», которое «грозило довести страну до развала», о кровавом терроре и даже… об искоренении всех русских традиций. Вдохновителем же и организатором этого безобразия предстаёт «чудовищно жестокий тиран, позволявший себе всё, что взбредёт в голову» {41} . В итоге, по словам тех же учебников, «тень бироновщины легла на страну» — и накрыла Анну Иоанновну и её царствование.

Автору этих строк уже доводилось писать о временах императрицы Анны и о самом Бироне — интересно было понять и проследить не вымышленно-злодейскую, а реальную работу фаворита как специфического института власти {42} . Теперь настал черёд самой императрицы. После маститых предшественников трудно добавить что-либо принципиально новое о характере, привычках, пристрастиях, окружении и мировоззрении Анны Иоанновны или создать какой-либо иной «групповой портрет с дамой». Но остаётся неисследованной иная проблема.