Ричард Хаммонд - На краю (в сокращении)

Она тяжело вздохнула и заплакала:

— Мамочка, я так по тебе скучаю…

— Я тоже очень по тебе скучаю, родная моя.

Я обняла ее, к нам подбежала Уиллоу и тоже прижалась ко мне.

Мне было так приятно обнимать их, и в то же время мне было страшно. У меня сердце буквально разрывалось на части. Но Ричарду я была нужна больше, чем им, и я честно сказала им, что должна быть в больнице, а им надо вернуться домой — ухаживать за животными, навести дома порядок к папиному приезду. Они согласились, и Уиллоу тут же начала рассказывать, чем она будет заниматься, а вот Иззи держалась сдержанно. Она молча сосала палец и только кивнула мне.

Позвонили снизу, сказали, что такси подъехало. Мне пора было уходить. Я сказала девочкам, чтобы они оделись и приехали в больницу сказать папе «до свидания». Я радостно обняла их, а в машине расплакалась.

Когда я приехала, Ричард сидел в кровати. Он очень мне обрадовался. Просто просиял от счастья. И очень разволновался, узнав, что скоро приедут девочки. Правда, он быстро устал и задремал.

Эля привезла девочек. Уиллоу взяла Ричарда за руку и объяснила ему, что, когда ему вылечат глаз, он вернется домой.

Иззи была очень расстроена, но старалась держаться. Она улыбалась папе, а потом спряталась за меня. Когда мы вышли, она расплакалась. Я отвела ее в сторонку и опять сказала, что она вела себя замечательно. Подошли Эля с Уиллоу, девочки обнялись. И когда уходили, не плакали. Меня они просто потрясли. Они старались изо всех сил, запомнили все, что я им сказала.

Мы спустились вниз, к машине, мы с Элей усадили в нее Иззи и Уиллоу. Как мне хотелось вернуться с ними домой! Но я не могла показать им, как расстроена, поэтому мы еще поговорили о нашем зверье, я напомнила, чтобы они поблагодарили наших соседей, Анну и Сида, которые за ними присматривали.

Я пообещала детям, что приеду, как только смогу, расцеловала их и Элю. Я дала Эле денег на хозяйство — сняла в больничном банкомате с карточки.

Как только Эля увидела, сколько я ей дала, она сразу поняла, что домой я вернусь не скоро.

— Минди, ты очень храбрая женщина! — сказала она мне на прощание.

— Чушь какая, — шепнула я ей и сглотнула слезы.

Я смотрела вслед машине, пока она не скрылась из виду. Мне хотелось упасть на землю и завыть в голос, но я понимала, что пора к Ричарду. Я сделала глубокий вдох, расправила плечи и пошла назад, в палату.

В тот день к Ричарду заходили только братья — попрощаться. Ричард почти все время спал. А когда просыпался, каждые пять минут задавал одни и те же вопросы:

— Где дети? — Он не помнил, что они уехали.

— Куда мы пойдем завтра? — Он думал, что мы в гостинице. — Когда ты встречаешься с остальными? — Он думал, что здесь какой-то праздник, что было вполне понятно: вся семья собиралась вместе только по особым случаям.

Я несколько раз объясняла ему, что это не гостиница, а больница, что никакого праздника нет. Он вроде бы все понимал. Но стоило ответить на один вопрос, как тут же следовал другой, а через несколько секунд Ричард повторял первый вопрос. Это было очень утомительно.

Хуже всего было, когда он спрашивал:

— Где моя одежда?

Я отвечала, что его одежда порвалась во время аварии и другой нет.

— Это точно? Ты везде смотрела? — неизменно говорил он.

И тут же хватался за свою сумку. Я заранее знала, что он будет искать.

— Мне ужасно хочется пива и сигарету. Давай найдем какой-нибудь ресторанчик, посидим у реки, выпьем и покурим.

Пришла медсестра, и я попросила ее объяснить Ричарду, почему ему нельзя пить и курить.

— В больнице строго запрещено курить. А если вы будете употреблять алкоголь, у вас может случиться припадок. Это очень опасно.

Когда она ушла, я снова рассказала ему, почему он оказался здесь.

— Ты попал в аварию, дорогой.

— Ты все время это повторяешь.

— А ты мне не веришь, да?

— Честно говоря, не верю.

До этого момента мне казалось не так уж и важно, помнит он про аварию или нет. Но теперь я поняла, что момент настал. Стоит ли рассказать ему мою версию случившегося? Наверное, нет. Раньше не помогало и теперь вряд ли поможет. Можно было включить телевизор, чтобы он все увидел в новостях. Нет, слишком уж это театрально. Может, попросить медсестру? Тоже не поможет. Пока я ее приведу, он успеет забыть о нашем разговоре.

И тут я придумала. Газеты. Статья Джереми во вчерашнем выпуске «Сан». Этому-то он наверняка поверит. Там были фотографии и Ричарда, и драгстера.

Я сомневалась, стоит ли это делать. Он мог очень расстроиться. Я убрала газету подальше. И тут наши взгляды встретились. И я сдалась.

— Ты уверен, что готов к этому?

Зачем я его об этом спрашивала? Откуда ему было знать, готов он или не готов? Может, ему лучше было ни о чем не знать? Да нет, такого быть не может. Он доверял мне. Я пообещала, что буду говорить ему только правду.

— Это была тяжелая авария, Ричард, — сказала я и почувствовала, что плачу.

Он взял газету, и лицо у него стало серьезным. Его поразил заголовок.

— Черт подери! Прямо на первой полосе?

Он читал, а я наблюдала за ним. Я отлично знала, что там написано, и все переживала заново — вместе с Ричардом. Он открыл разворот, и брови у него поползли вверх. Он был искренне удивлен. Там были фотографии драгстера и его с собакой.

— Это же Ти-Джи! — воскликнул Ричард испуганно. — А где она?

— С ней все в порядке. Она дома. Ты отправил ее домой вечером, перед аварией.

— Ах да. Ну слава богу. А когда мы поедем домой? Можно сейчас уехать?

Он снова отвлекся.

— Нет, дорогой. Ты в больнице. Тебе здесь придется еще немного полежать.

— Нет, я не могу. Во сколько нас ждут в ресторане?

— В ресторан мы не пойдем. Поужинаем здесь.

— А как же остальные? — Он попытался встать. Я подхватила капельницу. — Где мои сигареты? Должны же у кого-то быть сигареты. Пойдем в бар.

Он встал и направился к двери. Я шла за ним.

— Ричард, там больничный коридор.

— Да нет же! Это гостиница. — Он посмотрел на меня как на дурочку.

Останавливать его было бессмысленно.

Больно было смотреть, как он ковыляет к двери в надежде догнать остальных. Он уже собирался как следует повеселиться. И вот он открыл дверь и замер. Увидел медсестер в коридоре, пациентов с капельницами.

Я подхватила его, помогла сесть на кровать.

Мне было его безумно жалко. Я опустилась на колени, а он сидел, уставившись на дверь.

— Вот черт, — буркнул он.

Я взяла его за руку:

— Извини, дорогой. Это действительно больница, понимаешь?

Он кивнул. Видно было, как он расстроен. Я обняла его, прижала его голову к груди, стала целовать в макушку. Старалась утирать слезы, чтобы они не капали ему на голову. Он был такой потерянный, а я не знала, как помочь ему найти дорогу назад — к себе.