Ричард Хаммонд - На краю (в сокращении)

За неделю до нашего приезда я позвонила и заказала по списку кучу продуктов, а также обговорила с кухаркой, какие запеканки и пироги она приготовит и положит в морозилку. По горькому опыту я знала, что то, что планируешь на отпуск, редко сбывается, но на сей раз нам несказанно повезло. Все было ровно так, как нам обещали. Дом оказался милым, чистым и уютным, дети бегали с собаками по двору и наслаждались свободой. Обнаружив на выгоне двух пони, они радостно прибежали ко мне.

— Мамочка, мамочка! Иди сюда скорее! — кричала Уиллоу. Щеки у нее раскраснелись, глаза сияли. — Мамочка, они такие чудесные!

— Кто? — Я сделала вид, что не понимаю, о чем речь.

— Ты просто глазам не поверишь! — добавила Иззи.

Мы обошли коттедж.

— Ой, девочки! Какое чудо!

К нам неспешно шли два гнедых пони. Они были ласковыми, тут же разрешили детям, которые просунули руки сквозь изгородь, себя погладить. Я оставила девочек на улице, а сама пошла приготовить чай. Я смотрела на них из окна и чуть не расплакалась. Я смотрела на девочек, радостно игравших с пони, и понимала, что мне в жизни больше ничего не надо. Но если бы все было так просто…

Подошел Ричард, обнял меня за талию.

— Отличная идея, Минди! — улыбнулся он. — Это фантастическое местечко.

— Как же я рада, что тебе понравилось!

— Да, мне нелегко угодить, но ты сумела. — Он говорил вроде бы спокойно, но я почувствовала, что ему немного не по себе, однако не стала заострять на этом внимания.

Он выглянул в окно.

— Ого! Ты только посмотри на девочек!

Уиллоу, присев на корточки, разговаривала с одним пони, а Иззи гладила гриву второго. Мы наблюдали за ними, пока они, заметив нас и печенье, которое мы ели, не побежали в дом.

Завтраки у нас были более чем обильные. Каждое утро нам подавали толстые куски бекона, сосиски с грибами, фасоль, помидоры. Я все это радостно сжирал — аппетит вернулся вмиг.

И вот я лежал в кровати и слушал, как на кухне что-то позвякивает и постукивает. Наверное, в кухне находилась Минди — соседняя кровать была пуста. Я слышал, что девочки уже проснулись. Из-за двери раздавалось их хихиканье. Ко мне они заходить не решались — чувствовали, что пока не надо слишком досаждать мне.

Я встал и оделся. Минди купила несколько пар джинсов, пяток рубашек — они висели в шкафу у окна. Я подумал о том, как приятно снова стать хозяином собственной жизни. Я мог сам встать, выбрать одежду, даже сам мог решить, чем мне заняться. Я надел джинсы и синюю рубашку и вышел в гостиную.

Девочки играли у камина. По всей комнате были разбросаны детали «Лего». Я купил им набор — гараж на пять машин. У меня в детстве был похожий, только попроще. Мне было приятно, что девочки разделяют мою любовь к «Лего».

И тут разразилась ссора. Иззи рассердилась на Уиллоу, которая решила собрать зеленую машину. Кричала, что это ее машина, а Уиллоу пусть собирает белую. И возмущалась, что Уиллоу всегда все портит. Я напрягся. Девочки подняли шум, и мне стало не по себе.

— Иззи, пусть Уиллоу соберет зеленую машину. Она потом отдаст ее тебе. Уступи ей, она же маленькая.

Иззи пододвинула зеленые детальки Уиллоу.

— Уиллоу, скажи спасибо.

— Спасибо, — буркнула Уиллоу и тут вдруг взглянула на сестру и улыбнулась.

Ссоры как не бывало. Но я долго еще не мог прийти в себя. Смотреть за детьми непросто. Я бы с удовольствием играл с ними целый день, но меня пугал даже намек на то, что я должен за них отвечать. Чувствовал я себя точно так же, как несколько лет назад, когда из роддома привезли новорожденную Иззи. Мы сидели на диване, держали на руках крошечную девочку и ждали, когда к нам кто-нибудь придет и объяснит, что делать. У нас не было никаких инструкций, никаких руководств, и мы поняли, что впервые в жизни мы всерьез отвечаем за другого человека. Ко мне вернулись те же ощущения, и у меня голова шла кругом от напряжения. Я не хотел ни за что отвечать, я хотел играть.

— Девочки, давайте собирать вместе! Я соберу зеленую…

У нас уже сложился распорядок дня. После завтрака мы шли гулять «при любой погоде». Этой традиции много лет, и мы отправлялись на прогулку, даже если шел дождь. Девочки радостно носились по лужам, а мы с Минди тащились за ними в намокших от дождя плащах.

Я объявил этот дождь «слишком мокрым». Минди рассмеялась. Мы, держась за руки, смотрели на девочек. За нами следовали Ти-Джи и Капитан, которые обнюхивали ямки, где ночевали овцы, траву, которую жевали олени.

— Куда пойдем?

— Разумеется, на пикниковое место, — сказала Минди.

— Ну нет, это слишком далеко, — заныла Уиллоу. Иззи насупилась — она была готова присоединиться к сестре.

— Да это же совсем рядом, за мостиком. Пошли!

— Да, это совсем близко, — подключился я. — Вы там сто раз были. Ну, кто быстрее?

Мы зашагали вперед и очень скоро оказались у опушки леса. Девчонки бежали со всех ног, а я делал вид, что очень стараюсь их догнать, но не могу.

— Теперь давай пойдем медленно, — сказала Иззи и взяла меня за руку.

— Уиллоу, иди сюда! Руку давай!

Уиллоу взяла меня за правую руку. Нас нагнали собаки, и Ти-Джи, не рассчитав, наскочила на Уиллоу.

— Ти-Джи, ты что? Мам, она меня толкнула!

— Детка, ничего страшного. Она просто глупая неуклюжая собака. — Я выпучил глаза, высунул язык и тяжело задышал — совсем как Ти-Джи. Девочки засмеялись.

— Она правда неуклюжая, — хихикнула Уиллоу.

Наше пикниковое место представляло собой полянку у дорожки, вившейся между деревьями. Там повсюду были бревна — на них можно было сидеть, по ним можно было лазить. Мы уселись спиной к горе и смотрели на долину, раскинувшуюся внизу. Ели сэндвичи, пили кофе из термоса, играли, смеялись. А когда девчонки убегали, мы с Минди разговаривали о нашем прошлом и будущем.

В лесу Ричард делился со мной самыми сокровенными мыслями. Бревно, на котором мы сидели во время пикников, стало для него любимым местом для бесед.

— Я ведь был совсем плох. Да и сейчас еще не вполне…

— Ты сделал огромный шаг вперед, дорогой. Ты можешь собой гордиться.

— Я долго думал, что со мной все в порядке, а все так со мной носятся, потому что просто морочат мне голову. Теперь я понимаю, что это не так.

Он был очень грустен. Вокруг была такая красота, а ему все равно было тяжко.

Я взяла с собой его акварельные краски и пастель. Кругом все было зеленое, но таких разных оттенков, а солнечный свет, проникавший сквозь хвою, поблескивал на камнях.

Ричард отказывался рисовать, он даже фотографировать отказывался. Он мне признался:

— Я боюсь, что вернусь в годы учебы. Я ненавижу это время. И не желаю о нем вспоминать.

Я кивнула. Я отлично его понимала.