Людвик Свобода - От Бузулука до Праги

Нам удалось благополучно проехать через границу только благодаря счастливому стечению обстоятельств. Уже после войны я узнал, как все это произошло.

Железнодорожники готовили переход через границу генерала Ингра. Но, узнав, что вместо него намерен ехать какой-то подполковник Свобода, братья Мартинек и начальник станции Шенов Фрыборт сами решили бежать за границу, если бы оказалось, что я не тот, за кого себя выдаю. Проверив меня, они успокоились, но для большей безопасности приняли дополнительные меры. В те дни у Отакара Мартинека родилась дочка, а старшая дочь Фрыборта получила аттестат зрелости. Воспользовавшись этим, они инсценировали праздник и пригласили на него фашистских охранников со станции Шенов. "Праздник" затянулся до полуночи, и проверка нашего поезда не состоялась.

5 июня 1939 года в 23.30 поезд тронулся, и мы в тормозной будке вагона пересекли границу. В 23.45 мы были уже на станции Шумбарк, где с удивлением увидели, как польские пограничники высаживали из товарных вагонов еще человек 50 покинувших оккупированную родину. Нетрудно себе представить, что могло бы произойти, если бы наши друзья в Шенове не сумели отвлечь внимание, немецких солдат от поезда...

Отважные железнодорожники перебросили этим путем в Польшу иного наших людей. Из них только в Краков, где собирались наши военнослужащие, прибыло около 3 тысяч человек. Но было немало и таких, кто уходил из порабощенной страны пешком: под видом туриста или земледельца с мотыгой, лопатой, граблями или косою на плече, как это сделал, например, Отакар Ярош.

3. Через Польшу в Советский Союз

Утром 6 июня 1939 года меня и моего спутника доставили в полицейский участок на станции Чешский Тешин; нас допросили и составили протокол. И на сей раз возникло подозрение - не являемся ли мы агентами немецкого гестапо. Нас задержали. Польским органам было известно, что гестапо переправило через границу двух своих комиссаров, приметы которых в какой-то мере подходили ко мне и сопровождавшему меня офицеру. К счастью, выяснить мою личность случайно помог один из работников польской полиции, который раньше служил в 34-м полку в Границе. В этом городе я преподавал в военной академии и каждый день ходил на службу мимо казарм 34-го полка.

Наконец все было улажено, и 11 июня я смог выедать в Краков к нашему консулу. Я оказался триста десятым гражданином Чехословакии, эмигрировавшим из оккупированной родины и явившимся в краковский эмиграционный центр.

На другой день меня назначили командиром чехословацких подразделений, которые формировались в Польше. Это было трудное для меня время. Профашистское правительство тогдашней Польши встретило нас отнюдь не с распростертыми объятиями. Многих чешских эмигрантов посадили в тюрьму или, что еще хуже, отправили обратно в протекторат и передали прямо в руки гестапо.

Нелегко нам пришлось в Кракове. Несколько недель мы жили на деньги, которые привезли с собой, и на то, что удалось выручить от продажи сотрудникам консульства ценных вещей и одежды. Иногда мы просто теряли голову, не зная, чем кормить наших людей. А их становилось все больше и больше. Из города Пештяны, например, прибыла группа словацких летчиков, недовольных тиссовско-туковским фашистским режимом. Немалую помощь оказывали нам в эти дни жители чехословацкой колонии в Кракове, особенно известный художник. В. Гофман.

Положение несколько улучшилось только после ходатайства нашего вице-консула доктора Гензла. Командир краковского корпуса разместил нас в пустующем военном лагере, расположенном в городе Броновице-Мале, и обеспечил питанием по нормам, положенным в польской армии. Постепенно изменили свое отношение к нам и правительственные органы в Варшаве. Все меньше оставалось людей, которые бы не понимали, что оккупация Чехословакии только разожгла захватнический аппетит Гитлера и следующей его жертвой, очевидно, явится Польша.

К 15 августа 1939 года в Броновице-Мале сосредоточилось около 3000 эмигрантов-военнослужащих. Чехословацкие представители так называемого "Заграничного движения Сопротивления на Западе" (его центр находился в то время в Париже), решающее слово в котором принадлежало чехословацкому послу Осускому, добивались, чтобы все боеспособные мужчины-эмигранты были отправлены из Польши на запад. Они не желали допустить, чтобы в Польше осталась хотя бы одна чехословацкая воинская часть, которая могла бы уйти в Советский Союз. Часть людей, переправленных нами на запад, по вине руководства "Заграничного движения Сопротивления на Западе" попала в иностранные легионы. И очень многие из тех 2000 человек, которые должны были отплыть во Францию, решили остаться на польской территории. Они предчувствовали, что центр политической и вооруженной борьбы за нашу свободу будет на Востоке, а не на Западе, правители которого позорно предали нас осенью 1938 года.

По соглашению с польским правительством в Польше могли остаться всего 1000 добровольцев. Их направили в учебный лагерь близ Барановичей. Там намечалось формирование 1-й чехословацкой бригады из пяти батальонов. Нападение Германии на Польшу и ее оккупация в течение 18 дней гитлеровскими войсками сорвали наши планы.

Под нажимом нацистских полчищ мы отходили на восток. В Тарнополе наши солдаты, приняв участие в отражении воздушного нападения на город, сбили два фашистских бомбардировщика. Здесь же мы понесли и первые потери: один убитый и несколько раненых.

Через чехословацкого посла в Польше мы обратились в советское посольство с просьбой подготовить переход чехословацких военнослужащих в СССР. Эта задача была возложена на советского военного атташе в Варшаве полковника П. С. Рыбалко, позднее маршала бронетанковых войск, дважды Героя Советского Союза, с войсками которого мы взаимодействовали в нашем первом бою у Соколово и в битве за Киев и с которым в мае 1945 года вновь встретились в Праге, освобожденной 3-й танковой армией под его командованием и 4-й танковой армией под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко.

18 сентября 1939 года наш польский легион{5} встретился на территории Западной Украины с войсками Красной Армии и в тот же день перешел в Советский Союз. Это было знаменательное событие - мы встретились с преданнейшими друзьями, с советскими людьми, которые сердечно приветствовали и поздравляли нас.

4. Мы забрасываем парашютистов с территории СССР

В Советском Союзе нас разместили сначала в Верховице и Гусятине в казармах советских пограничников, а затем перевели в Каменец-Подольский. В дальнейшем местами нашего пребывания у советских друзей были Оранки (в 365 километрах восточнее Москвы), а затем Суздаль (около 200 километров северо-восточнее Москвы). Почти все наши военнослужащие - а их было немногим меньше 1000 - выразили желание остаться в СССР. Они хотели подготовиться к борьбе с ненавистным врагом. В это время чехословацкое эмигрантское правительство в Лондоне принимало все меры к тому, чтобы вывести нашу группу из СССР, хотя Советское правительство открыто заявило, что мы можем остаться на территории Советского Союза.