Людвик Свобода - От Бузулука до Праги

- Нет, у ребенка. Он совсем маленький. Он один у меня остался. Муж на фронте, ничего о нем не знаю, давно уже не пишет. Сестричка! Доктор говорит, что поможет только сульфидин. Мой сынок, он один у меня остался!

- Ну, хватит! Успокойтесь, гражданка! Возьмите себя в руки. Мы вам поможем. Не так ли, Армин? - обратилась Новакова к врачу.

Маленькая Рита умела быть решительной. Быть может, в эту минуту она вспомнила о своем сыне, которого была вынуждена оставить на родине, в Праге.

- У нас в санчасти есть тридцать таблеток сульфидина, в шкафу, справа внизу.

- Понимаю, бегу!

И она, только что едва дотащившая мешок с хлебом, пробежала два с половиной километра до казармы, а потом обратно к больнице. И не только вовремя доставила сульфидин, но привела с собой детского врача. Жизнь ребенка была спасена. Эта мать и ее сынок были эвакуированы с Украины.

Эвакуированы! Какое круглое иностранное слово, "о сколько в нем горечи и ужаса. Брошенный где-то дом. А отец? Жив ли, нет ли? "Он один у меня остался", - сказала женщина. Как много горькой правды было в ее словах.

Рите Новаковой было 18 лет, когда в 1929 году, незадолго до V съезда, руководство КПЧ поручило ей ряд ответственных заданий, для чего подбирались люди самые стойкие и самые сильные. Комсомолка Рита ушла в подполье, где она с редкой самоотверженностью выполняла задания партийного руководства. Рита то и дело пересекала границу, путешествуя то в Австрию, то в Германию, то возвращалась на родину и вновь отправлялась, и порой очень далеко: в Индию и Китай.

В Бузулуке она встретилась со своей давней подругой Геленкой Петранковой.

- Ты выглядишь элегантно, - сказала Геленка, смотря на Риту, облаченную в огромный, до пят, овчинный тулуп, огромную шапку-ушанку и большущие валенки.

В нашу часть ее принимала отборочная комиссия, председателем которой был подпоручик Антонин Сохор.

- Не поднимайтесь на цыпочки, нам надо знать ваш действительный рост, сказал он Рите.

Видя, что дело оборачивается не в ее пользу, Рита обратилась к Сохору:

- Господин подпоручик, прошу вас, добавьте мне до нормы сантиметр-другой.

Сохор согласился. Однако рост Новаковой и позднее причинял ей немало неприятностей. Однажды, летом 1943 года, Рита по служебным делам приехала в Москву. Когда она проходила по широкой улице Горького, за ней бежали ребята и кричали:

- Смотрите, смотрите, английский мальчик!

Чувствуя, что теряет самообладание, Рита обернулась к своим преследователям и спокойно сказала:

- Я не английский мальчик, а чехословацкая тетенька.

Позднее она стала одной из наших лучших фронтовых операционных сестер.

Большинство женщин приобретали специальности медсестер и санитарок. Те, кто были постарше или физически менее выносливые, работали в столовой, прачечной, на складах или вели делопроизводство в штабе. Все женщины, без исключения, научились обращаться с личным оружием. А связистки, медсестры и санитарки владели не только пистолетом, но и винтовкой, ручным и станковым пулеметами, противотанковым ружьем, изучили устройство ручных гранат. Мастером меткой стрельбы, знаменитым снайпером стала Мария Лялькова.

В нашей части было много молодых парней и девушек; тех, кому исполнилось 17 лет, зачисляли в списки батальона. Более юным мы выдавали хорошо перешитое обмундирование и направляли в школы. Многие из молодежи, стремясь в составе боевых подразделений попасть на фронт, утаивали несколько месяцев, а то и целый год.

Наши юноши и девушки воевали в разных подразделениях, но больше всего их было среди разведчиков, автоматчиков, бронебойщиков, пулеметчиков и летчиков.

Личный состав части занимался не только боевой подготовкой. Неплохо была поставлена у нас спортивная работа. Надпоручик Вацлав Коваржик выявил среди добровольцев футбольные таланты и скомплектовал из них футбольную команду в составе 15 человек. В нее вошли Ян Мареш, некогда член спортивного клуба "Наход", Бечварж, игравший в команде "Пльзень", Макса Вебер из спортобщества "Острава", Маутнер из ДФЦ. Это костяк команды. В свободное время футболисты тренировались на бузулукском стадионе, рассчитанном на 4000 зрителей. Хочется добрым словом помянуть наших самоотверженных футболистов, защищавших в 1942 году в Бузулуке спортивную честь батальона: вратарей Маутнера и Рейхла, защитников Вебера, чеха из Житомира, Фридриха, Бечваржа из Шкодовки, бывшего нападающего команды "Пльзень"; полузащитников врача Бедржиха Штейнера, Дуду, Гетрейдера, Стеглика и Фингра; нападающих Фишмана, Петраса, Старка, Гутмана; организатора и тренера команды Вацлава Коваржика бывшего члена пльзеньского спортивного клуба "Виктория". Создание футбольной команды и ее товарищеские встречи с местными советскими командами имели не только чисто спортивное значение. В этом в какой-то степени вырисовывался культурный облик будущей Чехословакии и еще теснее сближались наши воины с советскими людьми. Матчи, к которым наша футбольная команда тщательно готовилась, превращались в спортивные праздники как в Бузулуке, так и в Оренбурге. Места спортивных встреч всегда были празднично убраны, играл военный духовой оркестр. Зрители обычно симпатизировали нашим футболистам (пусть простят мне это болельщики "своих" команд). Иногда наши выигрывали, иногда счет был ничейным. И всегда футболисты покидали футбольное поле в окружении советских болельщиков, бурно аплодирующих спортивным успехам чехословацких футболистов. Это были полезные мероприятия, и они немало способствовали боевой подготовке. Теперь, спустя много лет, я от всей души хочу поблагодарить спортсменов нашего батальона.

Был у нас и свой оркестр - предшественник того знаменитого ансамбля, который позднее создал Вит Неедлы. Им руководил четарж Качерек, талантливый военный музыкант, кларнетист. Мы все очень любили автора походной песни "Направление - Прага" Томана, и веселого молодого гармониста Сильбигера, и скрипача Эдвина Схарфа, чье задушевное исполнение "Канарейки" постоянно вызывало бурные аплодисменты переполоненного зрительного зала, которым служила столовая бузулукских казарм. Так мы собирались каждое воскресенье по утрам. Я знаю, как часто злоупотреби ляют некоторыми словами, "у хотя бы словом "незабываемый". Но те, кто в сорок втором служили в 1-м батальоне и запасной роте и остались живы, могут подтвердить, что эти воскресные утренники в бузулукских казармах действительно незабываемы. Они останутся в нашей памяти навсегда.

Вы представляете, что значит родная песня для человека, который вот уже три года как расстался с родиной? Вы знаете, как тоскуют по родному языку, песням, по стихам поэтов-соотечественников, по истории и традициям своей страны? А в эти воскресные утренники мы словно приобщались к далекой Чехословакии. На сцене чередовались чтецы-декламаторы Курт Вольф и Ян Мареш. В их исполнении оживали стихи Йиржи Волькера, Иозефа Сладека, Станислава Костки Неймана, Яна Неруды, Сватоплука Чеха, Витезслава Незвала, стихи русских классиков и советских поэтов, чаще всего Пушкина и Маяковского. В зале вновь и вновь звучали, радуя и зажигая нас своей свежестью, ритмом и бодростью духа, песни Ярослава Ежека. И опять Е. Ф. Буриан и Витезслав Незвал погружали нас в поэтическое раздумье своей песней "Узнаю поля родимой стороны, узнаю прекрасную страну, и туда мы с тобой уедем навсегда..."