Джордж ван Фрекем - Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

Люси Давидович считает, что со времен Наполеона освобождение евреев шло циклами, тесно связанными с успехами Германии на внешнем и на внутреннем фронте, сопровождающимися нарастающими волнами националистических чувств. Каждый шаг немецких евреев на пути к свободе всякий раз вызывал все большую антисемитскую реакцию. «Чем сильнее было стремление к национальному единству, тем острее вставал еврейский вопрос», – замечает Джордж Моссе. Одной из важнейших фокусных точек этих циклов стало, разумеется, объединение Германии фон Бисмарком в 1871 году. Начиная с этого времени атаки на евреев перестают быть выражением личного мнения или общетеоретическими рассуждениями по расовому вопросу, они воспринимаются как необходимые действия по защите национального благосостояния. И серьезность этих атак была прямо пропорциональна серьезности идей немцев о своей собственной ценности как Народа и о той роли, которую этому Народу суждено сыграть в судьбах мира. «Чужеродное тело» еврейства, хотя и представляло собой меньшинство в один процент населения, считалось весьма опасным для здоровья Народа. При этом оно было удобно в качестве козла отпущения всех проблем этой страны, внутренне глубоко разделенной и переживавшей глубокий психологический кризис.

На евреев проецировалось все то, чем реакционная Германия быть не желала или делала вид, что не желает быть, а также то, чем она в действительности была , но быть не хотела. Евреи ассоциировались с наступающим новым миром, тогда как реакционная Германия продолжала смотреть внутрь себя, что было не так уж плохо, или назад, что было куда хуже. Тем временем Германия превращалась в одну из самых индустриально развитых стран мира. Это все больше расщепляло ее сознание, делало ее все шизофреничнее, а евреев – все виновнее. И то, что евреи были умны, а некоторые – весьма заметны, подливало масла в огонь.

Для того чтобы понять атмосферу того времени, необходимо привести несколько цитат. Именно тогда в хорошо структурированном, но психологически нездоровом германском обществе антисемитизм впервые сформировался как организованная сила. Известный востоковед Поль де Лагард, который стал “святым покровителем всех фолькистских антисемитов”, напечатал в 1878 году свои «Немецкие эссе». Он был убежден, что его современники евреи «потеряли всякую связь с древними иудеями; они окаменели, прекрасный пример иссохшего духа. Теперь сущностью иудаизма стал фарисейский фундаментализм, основывающийся на буквальном следовании закону. И так как такой стерильный подход к религии несовместим с полным жизни мистицизмом, он никогда не сможет соединиться с живой и развивающейся немецкой религией. Поэтому еврею никогда не стать немцем…

Лагард приписывал еврейству заговорщические планы. Ведь отсутствие истинной религии означает обращение ко злу, подмену направленной внутрь веры материальными желаниями. По всей видимости, Лагард верил, что евреи практикуют ритуальные убийства, и даже заявлял, что Талмуд и его заповеди делают из евреев серьезных противников в неизбежной борьбе за власть. Поэтому к еврейскому вопросу нельзя подходить с позиций терпимости. Напротив, его можно свести к моральному противоборству: в конце концов, победит либо еврейский, либо “истинно” немецкий образ жизни… Еврей стал воплощением зла. Быть может, Лагарду было не чуждо человеколюбие, но оно несовместимо с его призывом уничтожать евреев, как бацилл» 213. Этой метафоре была суждена долгая жизнь. Еще раз следует напомнить, что такого рода тексты публиковались и цитировались не только нацистами, но всеми антисемитскими организациями, а в донацистской Германии их было хоть пруд пруди.

«Антисемитская лига», первая организация, носящее такое откровенное имя, была основана в 1879 году. Евгений Дюринг, философ и экономист, напечатал в 1880 году свою работу «Еврейский вопрос как вопрос расовый, моральный и экономический», заявляя при этом, что он первым проанализировал этот вопрос в «расовых» терминах. «Для Дюринга евреи были “антирасой”, отделенной от всего человечества. На нее не может повлиять ни ассимиляция, ни обращение в христианство, так как фундаментальная природа евреев зла и изменить ее невозможно. Он разделял тезис Вагнера о том, что христианская традиция является продуктом “иудейского ориентализма” и поэтому те, кто упрямо цепляется за христианство, не могут в действительности противостоять евреям или защитить “нордическую традицию”» 214. «Лишь нордические боги могут привести немецкий народ к победе, ибо лишь нордическая религия способна противостоять еврейской инфильтрации. Согласно Дюрингу, силы еврейского материализма и старого германизма уже выстроились в боевой порядок. Благодаря расовой силе, внутренне присущей немцам, они восторжествуют над вторгшимися чужаками. Так готовые формулы фолькистской мысли стали оружием в руках немецкого антисемитизма» 215.

«1880 год был годом водораздела, – пишет Давидович, – и началом антисемитской кампании, длившейся почти двадцать лет. Словно все тихие струи предрассудков слились в один мощный поток ненависти, затопивший страну. Это началось в конце 1879 года, когда Генрих фон Трейчке, национал-либерал и влиятельный профессор истории Берлинского университета, начал печатать в редактируемом им “Прусском ежегоднике” ( Preussische Jahrbücher ) серию статей по еврейскому вопросу. “Даже в высокообразованных кругах, даже среди тех, кого возмутили бы идеи, отдающие шовинизмом или религиозной нетерпимостью, раздалось как эхо: Die Juden sind unser Unglück! (Евреи – наша беда!). Эта фраза вновь и вновь отзовется в Германии в следующих поколениях. Генрих Класс, ведущий антисемит [и руководитель Пангерманского союза], спустя поколение напишет: «к моему двадцатилетию эта фраза стала частью моей души и тела и очень существенно повлияла на всю мою политическую работу”. Статьи Трейчке выходили в форме памфлетов и придавали антисемитскому движению вес и профессиональный авторитет. Трейчке, по словам антисемитов, выражал мысли “тысяч, а может быть, и миллионов своих соотечественников”» 216. Поляков называет Трейчке le maître a penser (властителем дум) всей немецкой националистической молодежи. В этом качестве мы уже познакомились с ним в одной из предыдущих глав.

Объективности ради нужно отметить, что антиеврейские работы Трейчке вызвали волну возражений. Его самым заметным оппонентом был великий латинист Теодор Моммзен. Он с тревогой говорил о том, что Трейчке придал антисемитизму респектабельность, а это приведет к эскалации конфликта. «До конца своих дней Моммзен боролся против германского шовинизма и расизма и против «этих националистических идиотов, которые хотят заменить всеобщего Адама Адамом-немцем и наделить его всеми богатствами человеческого духа». Прямо или косвенно, эти дискуссии пополняли набор расхожих идей, и «антисемитизм интегрировался в буржуазный образ жизни. Множились антисемитские движения и партии, созывались международные конференции (Дрезден – 1882 год, Чемниц – 1883 год), многочисленные студенческие организации принимали решения об исключении евреев из своих рядов…» 217