Джордж ван Фрекем - Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

В каких же политических движениях участвовали евреи? Юридически они были теперь равноправными гражданами Германии, но на их выбор неизбежно влияло прошлое их народа. Реакционное крыло было несогласно с тем, что евреев уравняли в правах, правые партии также не приветствовали участие евреев в своей работе и одна за другой вводили в свои уставы «арийский параграф». Таким образом, большинство евреев, участвовавших в политическом процессе, оказалось в либеральных партиях центра, а радикальные отступники сместились влево и присоединились к социалистам и коммунистам. На этот выбор также повлияло разделение еврейской общины на богатых, зажиточных и бедняков. Лишь немногие были Ротшильдами, Баллинсами и Витгенштейнами, многие занимались торговлей вразнос или мелкими займами. Между этими слоями находился уважаемый средний класс – адвокаты, врачи, журналисты и служащие.

Одним из самых заметных различий, деливших немецких евреев на группы, было различие между евреями «ассимилированными» и Ostjuden , теми, кто недавно приехал с востока. Большинство чувствовало себя в Германии как дома и считало ее своим отечеством. Они хорошо приспособились к окружающей культуре, чувствовали себя комфортно, более того, они были готовы отдать свою жизнь за эту страну. Они женились и выходили замуж за немцев и в большинстве случаев были неотличимы от них – карикатурный стереотип редко совпадал с чертами реальных людей.

Ostjuden , однако, были другими. Эти беженцы из Восточной Европы, главным образом из России, выходцы из общин отсталых и ортодоксальных, «зачастую были безработными, полностью потерявшимися в послевоенных потрясениях и революциях Восточной Европы. Более того, в культурном смысле они были аутсайдерами, а для ксенофобов служили удобной мишенью для обвинений в экономическом паразитизме. В Веймарской республике они составляли примерно пятую часть всего еврейского населения. Те, кто был “ассимилирован” и хорошо влился в немецкое общество, склонны были считать, что возрождающийся антисемитизм направлен главным образом или даже исключительно против пришельцев с востока. Это был самообман с трагическими последствиями» 239. Интегрировавшиеся евреи презирали Ostjuden – ходивших в черных кафтанах, с растрепанными бородами, в больших шляпах и со странными прическами – и считали, что те ставят под угрозу обретенную ими безопасность.

Поток ашкеназов с востока в Австрию и Германию, а затем десятками тысяч – в США, был вызван серией погромов, прокатившихся по России после событий 1903 года в Кишиневе (столица Бессарабии, где 45 процентов жителей были евреями). Враждебные чувства против евреев достигли высшей точки на святой неделе перед Пасхой – во многих местах убийцам Христа было даже запрещено появляться на публике. Было ясно: вот-вот произойдет взрыв, но официальные лица не сделали ничего, чтобы это предотвратить. В результате многие поверили, что случившегося хотел сам царь. Многих евреев убили, еще большее число было ранено, их дома разграбили. Неожиданностью для российских официальных лиц оказалась буря международных протестов, вызванная погромами в «отсталой, варварской России», где многие еще верили, что «евреи перерезают горло русским детям и пьют их кровь». Приводя число жертв русских погромов того времени – 47, 110 или 810, – Поляков замечает: «Невольно взгрустнешь о прошлом, когда убийство 810 евреев вызывало немедленный международный протест» 240. После холокоста мы привыкли считать тысячами, сотнями тысяч и миллионами – наши души огрубели.

Существовала ли когда-нибудь на свете раса, которую можно было бы назвать еврейской? Согласно Андре Пишо, к которому мы вновь обращаемся за разъяснениями, однозначного ответа не было даже во времена Вашера де Ляпужа. Когда, следуя пути, указанному Дарвином, создавались первые генеалогические деревья человечества, евреи порой оказывались на самой вершине вместе с арийцами. При этом, как мы уже видели, эти деревья зачастую росли не из фактов, обретенных научным методом, а из почвы, сдобренной необузданной фантазией и культурными предрассудками. Пишо называет их романами .

«Охарактеризовать еврейскую расу, несмотря на то, что в 1860 годах Геккель признал ее существование, было бы непросто», – пишет Пишо. То, что действительно имело место, так это восточноевропейские еврейские общины, изолировавшиеся от остального населения, вступающие в браки лишь между собой и порождавшие «устойчивые генетические группы». Позже расистские ученые ошибочно сочтут эти признаки достаточными условиями существования расы. Однако евреи «веками смешивались с другими европейскими народами» и были, безусловно, «хорошо интегрированы» в немецкое общество.

Вашер де Ляпуж в существование еврейской расы не верил. «В итоге евреи оказываются не расой, а национальностью, главной общей характеристикой которой является религия и особая психология – результат небольшой ханаанейской примеси. Да, они рассеяны среди других народов и порой действительно являются для них тяжелым бременем, но в антропологическом смысле расы израильтян не существует… Преследования, которым они стали подвергаться повсюду, постепенно удалили из их среды явно выделявшиеся элементы – вместо пресловутой вездесущности евреев перед нами лишь еще один, и довольно любопытный, пример социального отбора». Следовательно, общность народа, называемого «евреи», основана на «психологической конвергенции», а не на физиологических или таксономических чертах. Быть евреем – по Вашеру де Ляпужу – значит принадлежать некоторой группе с «еврейской ментальностью», которая является результатом религии и традиции.

Пишо говорит в заключение: «Понятие расы – еврейской или любой другой – никогда не имело того субстанционального статуса, которым его наделяли историки». Это означает, что идея «расы» не имеет под собой научной основы. Но как раз потому, что строгого определения этого понятия не было, евреев могли называть расой, «хотя в их случае не было никакого ясно определенного биологического критерия. Считали ли эту квази-расу низшей? Не совсем так. Она была, скорее, «нежелательной». Вашер де Ляпуж, хотя и является антисемитом, не считает евреев низшей расой. Скорее, он рассматривает их в качестве модели для создания новой аристократии естественными или евгеническими методами». И здесь Пишо приводит слова Гитлера, которые тот продиктовал Борману в берлинском бункере в один из своих последних дней: «Еврей – по сути чужак, и еврейская раса – это прежде всего общность ума, сформированного веками преследований, которым они подвергались» 241. Есть несколько свидетельств того, что Гитлер против воли восхищался евреями, прежде всего из-за несгибаемого духа их народа и замечательного интеллекта. Но это тайное восхищение лишь подливало масла в огонь его яростной, сумасшедшей ненависти.