Вадим Бакатин - Дорога в прошедшем времени

Помню первую коллегию. Очень резко ее провел. Не принял ни одного документа. Это шокировало генералитет. Они привыкли к более размеренной, спокойной работе. Провал докладчиков на коллегии вызвал широкий резонанс. Мне показалось, что рядовые сотрудники аппарата были довольны. По крайней мере, поддержку я ощущал.

31 октября позвонил Горбачев, поздравил меня с присвоением звания генерал-лейтенанта… «Не мало?» Ну что за вопрос? А если бы сказал – мало? Он не знал, что я готов был работать и штатским министром. И дело не в том, что, как говорил Козьма Прутков, «не всякий генерал от природы полный», и не всякий штатский под стать генеральским лампасам, получив их как приложение к чину.

В условиях многопартийности и правового государства министр внутренних дел должен быть гражданским чиновником. В тот момент я, конечно, ничего этого Горбачеву не сказал. Он порекомендовал мне проявлять твердость, законность, но «не запрещать без нужды митингов». Хорошо это помню, так как других пожеланий не было. Через пару лет мнение свое в отношении митингов он несколько поменял.

Подходили Октябрьские праздники. Парад. Демонстрация. Усиленный режим службы. Ознакомился с системой мер, которой в случае массовых беспорядков должен был командовать министр. Показалось, много лишнего. Но – береженого Бог бережет, так что все эти воинские засады и резервы я утвердил.

Во время демонстрации находился в помещениях Мавзолея. Там был развернут милицейский и чекистский штаб. Выходил на улицу, где динамики содрогались от избытка верности любимой партии. Все было как всегда: празднично, торжественно, весело. Прошло штатно, без эксцессов, тревоги были напрасны. Потом – День советской милиции. Я первый раз надел форму. Жене понравилось. Доклад, а особенно концерт были не хуже, чем раньше. После этих праздников период психологического становления прошел. Думаю, милиционеры меня приняли.

МВД – своеобразное ведомство. С одной стороны, инерционное, трудно что-то изменить, а с другой – очень чуткое. Что министр скажет, разносится моментально. Сразу ползут слухи. Буквально на второй день поинтересовался заработной платой милиционера. Сказали: в среднем – 206 рублей. «Мало, – говорю. – Шахтеры больше получают, но, правда, шахтеры не меньше и работают». Этого было достаточно, чтобы по всей системе разнеслось: «Министр сказал, что этой зарплаты хватит, шахтеры, мол, больше работают и меньше получают, поэтому повышения не ждите». Об этом позже мне не раз говорили на местах.

Ну не обидно ли? Я-то с первого дня считал своей главнейшей задачей поднять денежное содержание милиционера. Мы с начфинами Г.Ф. Мокроусовым, а потом с В.Л. Соколовым сразу начали над этим работать. И за мою бытность министром увеличили оплату до 500 рублей.

И все равно этого было мало. В материальном отношении милиционер должен быть полностью на содержании государства, и это содержание должно быть очень достойным.

Когда стал детальнее знакомиться, увидел, что четыре с половиной тысячи инструкций, которые были разработаны еще со времен НКВД, страшно устарели. Рыхлая и противоречивая подзаконная нормативная база. А закона о милиции нет. Но уже в воздухе витает идея правового государства. Реорганизацией аппарата заниматься я не спешил, но очень быстро создал отдел правового обеспечения деятельности МВД. В него пришли молодые, грамотные юристы, которые и сейчас известны в стране. Достаточно назвать В. Сергеева, А. Турбанова… Законотворчество в МВД стало более профессиональным, а главное, активным.

Следуя своим партийным привычкам, опираясь на единоначалие, старался раскрепостить инициативу. Как-то в январе 1989 года случайно узнал, что начальник отдела Павлово-Посадского горисполкома Московской области подполковник милиции А. Леликов нарушает финансовую дисциплину, содержит в счет общей численности нештатного программиста ЭВМ. Вместо того чтобы обязать А. Леликова привести все в соответствие с инструкциями, попросил подготовить приказ, где за «нарушение-инициативу», способствующую улучшению дел, ему объявлялась благодарность и выдавалась премия.

Как только я пришел в МВД, мне на стол положили объемную папку с тесемками, где на последнем листе фамилия Власов была замазана и напечатано – Бакатин. Все готово: подписывай – и решения XIX партконференции об образовании следственного комитета выполнены. 1.

И хотя помню, что на конференции сам за это голосовал, решил разобраться. Оказалось – это ошибка, чистейшей воды ведомственность под флагом бесспорно необходимой процессуальной независимости следствия. В то же время сломать десятилетиями сложившуюся систему было бы полным крахом. В конечном счете, дело ведь не в том, где находится следствие – в милиции ли, прокуратуре, дело в моральных и профессиональных качествах работника, условиях, которые ему созданы, правовых нормах и отношении в обществе к закону и законности. Самостоятельное следствие совсем не гарантирует прекращения нарушений. Скорее наоборот. Надо обеспечить нормальные нагрузки на следователя, вооружить его техникой, дать ему помощников, потому что он больше пишет или печатает, чем расследует дела.

В Москве, конечно, очень легко еще одну контору создать. А что будет внизу, где четыре с половиной тысячи горрайорганов, а на селе всего по два-три следователя на район? Куда их «выделять», когда они вместе с милицией должны заниматься раскрытием преступлений? А собственной инфраструктуры у них не было, нет и, судя по всему, никогда не будет.

Давление, особенно со стороны аппарата ЦК КПСС и «демократической юридической» общественности, было довольно мощным, но я не уступал и предпочел мнение рядового опера и следователя решению партийной конференции. К тому времени я уже понял, что партия тоже может ошибаться. Следственный комитет отложили на будущее. А вот регулярные встречи с низовыми звеньями были для нового министра очень полезны.

Приглашал участковых, работников уголовного розыска, следователей с разных концов страны. Они рассказывали о своих бедах и проблемах. Тут же готовились приказы, менялись инструкции. Не скажу, что не было ошибок, но приказы писались теми и для тех, кому их выполнять.

Ошибки были. Каждый отстаивал свои интересы. Я не сразу с этим разобрался и попадался на «ведомственную» удочку. Тридцать три главка – это не «тридцать три богатыря». Позже была разработана концепция резкого сокращения количества главков и преобразования МВД в федеральную и муниципальную структуры. Хотели это сделать с января 1991 года, однако мне этого не дали. Может быть, заблуждаюсь, наверное, это хвастовство, но мне казалось, я довольно быстро овладел системой. Двух лет, как говорил В.М. Чебриков, мне для этого не понадобилось. Это, конечно, не означает, что все тонкости и сложности МВД вообще возможно изучить одному человеку. Хотя кто его знает? Просто в условиях «демократии» министров внутренних дел слишком часто снимают.