Степан Микоян - Воспоминания военного летчика-испытателя

Кузнецова вскоре расстреляли вместе с Н.А. Вознесенским, Попковым, Родионовым и другими (так называемое «ленинградское дело»). Через некоторое время арестовали жену Кузнецова, Зинаиду Дмитриевну (родственницу жены А.Н. Косыгина, который сам был на волоске). Ее осудили на восемь лет. Остались одни, старшая дочь Алла, ее сестра Еаля, приемная сестра Лида и восьмилетний брат Валерий. Им дали маленькую квартиру, где они жили с парализованной бабушкой (перевезли и подняли ее в квартиру мои братья Алеша и Ваня).

Мои мать и отец заботились о детях Кузнецова, они стали близкими нашей семье, часто гостили на даче. Это их, очевидно, спасло от ссылки и детдома, и говорят, что отец прямо просил Сталина, чтобы их не трогали. Думаю, что такое отношение Анастаса Ивановича к женитьбе сына и к детям Кузнецова (как и к сыновьям попавшего в опалу Георгия Стуруа, о чем мне несколько лет назад рассказал младший из них, Дэви) по тем временам было проявлением мужества и даже некоторым вызовом. Возможно, это было одной из причин опалы отца в 1952 году, о чем я еще расскажу.

Сразу после смерти Сталина отец пригласил к себе детей Кузнецова и сказал им: «Ваш отец никакой не враг народа. Это вы знайте!» Зинаида Дмитриевна вышла на свободу в феврале 1954 года.

В 1957 году их и нашу семью постигла трагедия – умерла жена Серго, дочь Кузнецова, Алла. Когда в начале года ее обследовали в связи с плохим самочувствием, известный гематолог профессор И.А. Кассирский, попросив встречи с моим отцом, рассказал ему, что у Аллы белокровие и дни ее сочтены. Об этом сказали и Серго. Летом Алла стала чувствовать себя лучше, и мой отец позвонил Кассирскому: «Вы, к счастью, кажется, ошиблись?» – «Нет, Анастас Иванович, я не ошибся», – ответил Кассирский и пояснил, что это временное улучшение, потом процесс пойдет еще быстрее.

Осенью ее состояние действительно ухудшилось, и ее поместили в санаторий «Барвиха». Мы удивились, что Серго тоже жил там в ее палате, – мы ведь не знали о ее смертельной болезни, а он понимал, что это их последние дни вместе. Моя жена и я навестили их там. Алла была, казалось, в хорошем настроении, даже весела, но мы обратили внимание на ее опухшее лицо.

Как-то, когда я прилетел из командировки, жена мне сказала, что Алла умирает. Я не мог поверить, это казалось невероятным. Я любил Аллу. Она была хорошим, добрым человеком и привлекательной молодой женщиной. Изящная и грациозная, с приятным лицом, искрящимся улыбкой. Всегда доброжелательна и большей частью весела. Вспоминаю, как, приехав как-то на дачу, я увидел отца, гуляющего с Аллой. Стройная, в новом нарядном платье, она выглядела элегантно. Я сказал восхищенно: «Настоящая парижанка!» Отец почти сердито возразил: «Почему парижанка? Русская красавица!»

Я удивлялся способности Аллы сходиться с людьми – незнакомый человек, поговорив с ней несколько минут, уже воспринимал ее как добрую старую знакомую (это в какой-то степени относится и к моей жене). Учеба, видимо, ей не очень давалась, она ушла из института, когда появились дети. Она была создана для семейной жизни и любви окружающих (говоря это, я вспоминаю образ Наташи Ростовой).

Мы с женой приехали в «Барвиху». Алла была в тяжелом состоянии, с трудом дышала и не могла говорить. На следующий день она умерла. За минуту до этого медицинская сестра вывела Серго из комнаты.

Над ее открытым гробом на кладбище я впервые видел своего отца плачущим. Он, как и моя мама, любил Аллу. Отец к моей жене и к другим своим невесткам относился как к дочерям (когда его спрашивали, не жалеет ли он, что у него нет дочерей, он всегда отвечал: «Сыновья приведут в дом жен – вот у меня будут и дочери»). Может быть, моя жена была ему немного ближе – он часто брал ее в сопровождающие при командировках, но по отношению к Алле отец был особенно внимательным, ощущая боль гибели ее отца.

Алла и Серго прожили вместе девять лет, у них было трое детей. Алла умерла в 29 лет, а младшей дочери, Карине, тогда не было и четырех.

Когда Зинаида Дмитриевна вернулась из заключения, ей возвратили квартиру. Позже ей выделили дачный участок в престижной Жуковке. Она хотела отказаться, но Серго предложил ей вместе построить дачу, имея в виду своих детей – ее внуков. Он строил дачу тайком от отца и даже от нас, боясь, что мы проговоримся и отец рассердится и запретит ему. Так же как он запретил Ване покупать дорогой автомобиль «Форд Меркьюри», который ему предложил знакомый (хотя до этого я купил «Бьюик» из числа машин, продававшихся в Министерстве обороны офицерам, и он не высказывал неудовольствия). Сейчас его отношение к строительству дачи звучит странно, но тогда мы его понимали. Когда мы узнали о строительстве, то продолжали скрывать от отца. Он всегда говорил, чтобы пользовались его дачей, но она была государственной, и на следующий день после его смерти ее отобрали. Так что Серго оказался прав, и отец в последние годы признал это. Серго строил дачу, постепенно достраивая, много лет, и получилось хорошо.

Кроме Серго, никто из нас не имел дачи, а у меня нет до сих пор. В конце 80-х получила дачный участок от ансамбля Моисеева жена Вани, Зина, которая там много лет танцевала и до сих пор преподает в школе ансамбля. Ваня, по натуре очень «мастеровой» человек, настоящий умелец, из поставленного небольшого сруба сделал своими руками очень уютную дачу и обустроил участок.

Ваня женился на Зине в 1950 году. Когда отец и мать узнали о его планах, они вначале были слегка шокированы – первая балерина в нашей семье, – но не возражали. Зина из простой семьи, отец ее был рабочим на заводе. После женитьбы мой отец хотел, чтобы она ушла из ансамбля, но Ваня воспротивился, и отец не настаивал. Зина вначале выступала под своей девичьей фамилией Никитина. Через несколько лет она получила звание заслуженной артистки РСФСР.

Расскажу немного о Светлане Сталиной, ставшей после своего побега за границу известной всему миру. Я знал ее с детства и хочу рассказать о ней то, что знаю и чему был свидетель.

Как я уже говорил, Василий и Светлана жили на даче Зубалово-2 (вблизи совхоза «Горки-2»), примерно в километре от нашей дачи, на территории которой в другом доме жили родственники Светланы по материнской линии – тети и двоюродные братья. Я хорошо помню Светлану того времени, когда бывал у них на даче в гостях у Василия в конце 30-х годов.

До середины 30-х Успенское шоссе (через Барвиху и Усово) еще не было асфальтированным, и по нему на дачу не ездили. (Потом на нем укатали гравий и залили гудроном – тогда говорили, что это американский метод. Во всяком случае, с тех пор это шоссе стали называть «американкой».) На дачу как к нам, так и к Сталиным ездили через Одинцово.

Во время войны, после возвращения из-под Сталинграда, в конце 1942 и начале 1943 года, я снова стал бывать у Василия на даче. Там почти каждый день происходили застолья с участием нескольких летчиков из инспекции или командования ВВС, а также часто с деятелями искусства, о чем я уже написал. Светлана тоже бывала за столом, а также при просмотре кинофильмов, но вела себя она всегда выдержанно и скромно.