Владимир Голяховский - Это Америка

— В Калифорнии все большое и шикарное. Но в Нью — Йорке тысячи интересных мест, а в Л.А. — 64; в Нью — Йорке тысячи интеллектуалов, а в Л.А. — 64. Я очень рад, что смог когда-то помочь тебе найти издателя. Твой роман в Нью — Йорке будут читать тысячи людей, а в Л.А. прочтут — 64 [119] 64ºF — типичная температура в Л.А. .

На следующий день они поехали в другой богатый район города Беверли — Хиллз. Там в роскошных особняках жили знаменитые кинозвезды. Лиля говорила:

— Интересно было бы увидеть самого Марлона Брандо.

— А еще интересней — Элизабет Тейлор, — смеясь, вторил ей Алеша.

Кинозвезд они не увидели, а расположенный рядом Голливуд не произвел на них особого впечатления. Погода, как обычно, была чудесная, солнечная, но на главную улицу Сансет Бульвар их не пропустили.

— Сегодня проходит ежегодный парад геев и лесбиянок, один из самых многочисленных парадов в Америке. Сюда съехались сотни тысяч людей со всей страны. Парад пройдет как раз по этой улице.

— Лилька, пошли посмотрим — любопытно же!

Они с трудом смогли втиснуться в толпу зрителей.

Под бравурную музыку по бульвару шли тысячи шумных людей, украшенных цветами. Впереди шли мэр города и официальные лица. Геи, украшенные цветами, кричали, пели, смеялись, танцевали, несли транспаранты: «Боритесь за наши права!», «Боритесь за признание наших законных браков!». Одна пожилая женщина несла плакат «Родители геев, объединяйтесь, чтобы поддерживать ваших детей!» Кто-то тут же объяснил, что это Джинни Манфорд — мать гея, умершего от СПИДа.

И тут Лиля увидела среди проходящих свою знакомую — Раю, дочку Левы Цукерштока. Рая тоже заметила Лилю и подбежала к ней:

— Ой, как я рада вас видеть здесь! Я ведь каждый год приезжаю на этот парад, это так прекрасно! — Она схватила Лилю за руку и стала уговаривать: — Пойдемте с нами, не стесняйтесь. Нам нужно больше народа, чтобы показать широкую поддержку.

— Нет, спасибо. У нас много дел, — Лиля не хотела показывать ей своего отношения.

Но через некоторое время все же сказала:

— Ой, Алешка, все-таки это противно. Нам надо отвлечься — поедем куда-нибудь на природу.

— Хочешь увидеть чудо? Поедем к гигантским деревьям секвойям. Это далековато, но у нас хорошая машина, мы доедем.

Они поехали в национальный парк «Секвойя», где росли эти уникальные гиганты. По дороге Алеша рассказывал, что прочитал про них:

— Секвойи — разновидность красного дерева, самые древние растения в мире. Они есть только в Калифорнии и в Австралии, живут по две — три тысячи лет и достигают в высоту 100 метров. Их назвали в честь вождя индейцев племени чероки Секвойи, он создал слоговую азбуку чероки.

Еще засветло они домчались до леса секвой. Величие и красота гигантских деревьев поразили их. Дольше всего они любовались деревом «Президент», самым высоким и старым — ему было 3200 лет. Лиля бродила между гигантами как хмельная, любовалась ими бесконечно и восклицала:

— Боже, как все-таки прекрасна и величественна природа! А вспомнишь тот парад геев и подумаешь — как искажают свою природу сами люди!

Рано утром, не выспавшись как следует после перелета, Лиля пришла на работу. На ее столе лежала разложенная Изабеллой почта, а сверху — фирменный конверт с обратным адресом «Президент Нью — Йоркского университета». Она перечитала письмо два раза: президент поздравлял ее с получением звания Associate Professor of Orthopedic Surgery — адъюнкт — профессора ортопедической хирургии. У Лили сильнее забилось сердце. Боже мой! Ей уже скоро шестьдесят, но этого она никак не ожидала.

Она тотчас позвонила Алеше:

— Алешка, скажи, ты профессор Колумбийского университета?

— Да, меня называют профессором, как в Америке принято, но звания профессора у меня нет. Почему ты спрашиваешь?

— А у меня теперь есть. С тобой говорит профессор Нью — Йоркского университета.

— Лилечка, это правда?! Поздравляю!

Поздней в тот же день она пришла в кабинет Френкеля с бутылкой шампанского:

— Виктор, я понимаю, это вы все организовали. Спасибо!

— Мы обсуждали это с Илизаровым, когда он был здесь. Он поддержал меня и сам написал тебе рекомендацию. Это его предсмертный подарок.

Дома Алеша повесил на стену транспарант: «Vivat Proffessore!» и тоже ждал ее с шампанским. После первого бокала он сказал:

— Я хочу сделать тебе подарок — норковую шубку.

— Алешка, ты с ума сошел! Зачем мне норковая шубка?

— Не возражай, это глубоко продуманное желание. Еще в Москве я хотел, чтобы у тебя была норка, но там я не мог этого осилить. Теперь я получил деньги за книгу и хочу, чтобы ты выбрала себе шубку, какая понравится.

Лиля видела, что ему это очень хочется. Она засмеялась и согласилась, и в ближайшую субботу они поехали в меховой магазин Ritz на 59–й улице.

На другой день Френкель пришел в кабинет Лили:

— Нам нужно больше русских пациентов, Medicade полностью оплачивает госпиталю их лечение. Дайте объявление в русскую газету с рекламой клиники. Напишите, что мы первыми в Америке начали делать илизаровские операции, а ты профессор и ученица Илизарова. Это понравится.

Газета пестрела рекламными объявлениями докторов-эмигрантов. Скоро появилось еще одно: «Профессор Нью-Йоркского университета Лиля Берг принимает в русской клинике больных с травмами и заболеваниями костей и суставов». Это была единственная в Нью — Йорке клиника для русских эмигрантов, и вскоре в нее устремился поток: на прием к профессору, да еще ученице Илизарова, хотели записаться все.

Изабелла изнывала от множества телефонных звонков. Звонили пожилые и старые люди, задавали много вопросов и всё переспрашивали:

— А это правда, что она профессор?

— А это правда, что она ученица самого Илизарова?

— А вы можете прислать за мной машину?

Изабелла жаловалась Лиле:

— Что мне делать с ними? Такие бестолковые!.. И все хотят, чтобы их привозили и увозили.

Действительно, эмигранты быстро привыкали к удобствам американского обслуживания и начинали сами требовать всего, особенно — бесплатного транспорта.

Звонков было так много, что Лиле дали вторую телефонную линию и вторую секретаршу. На приемы по пятницам являлось до пятидесяти эмигрантов. После таких приемов, да еще в конце рабочей недели, она приходила домой абсолютно изможденная. Алеша опять начал беспокоиться:

— Эти русские измотают тебя и окончательно подорвут твое здоровье.

— А куда еще податься бедным русским евреям? Американские доктора ничего бесплатно не делают.

В Нью — Йорк приехал врач из Боткинской больницы Саша Фрумкин с семьей. Лиля напомнила о нем Френкелю, и тот сказал: