Владимир Голяховский - Это Америка

Рая и Леонид услышали его шаги на лестнице и встали у входа. Только он сделал шаг и закрыл дверь, Леонид в темноте размахнулся и нанес ему удар по голове слева, а с другой стороны ударила Рая. Давид тяжело повалился на пол и захрипел, но был еще жив. Рая включила свет: кровь фонтанами била из его головы.

Она зашипела:

— Бей, бей еще! До смерти!

Леонид ударил по голове второй раз, топор соскользнул и разрубил пополам лэптоп. Рая с ожесточением наносила удар за ударом так, что оцарапала руку Леонида.

Давид был мертв. Рая перевязала руку Леонида и потребовала:

— Волоки его в ванную комнату и разрубай. Не повреди пол и стенки ванны, пусти воду, чтобы кровь не сгущалась, а стекала. А я буду отмывать пол и стены в коридоре.

Ох, до чего страшно и противно было Леониду резать и рубить тело!.. Когда глаз Давида уставился на него, он в страхе отшатнулся и сел перекурить.

Получилось 66 кровавых кусков, он грудой свалил их в ванну. На это ушло полночи. Потом они раскладывали эти куски по мешкам, Рая держала мешок за края, Леонид бросал их один за другим. Она хмуро отворачивалась от того, что было ее мужем, — Рая боялась крови, а тут ее было слишком много. Набили девять тяжелых мешков, Рая вытерла их снаружи, чтобы не было видно потеков крови, а Леонид сложил их в багажник машины. Рая смотрела ему вслед: она сама рекомендовала его Давиду как сильного мужика для перетаскивания грузов, но не думала, что ему придется нести самого Давида.

Леонид отвез Раю домой и поехал обратно — сбросить мешки в реку. Вплотную к воде подъехать не удалось, он таскал мешки по тропинке и с обрыва сбрасывал в воду. Уже светало, подъехала патрульная полицейская машина, полицейские увидели странную картину: человек таскает из багажника тяжелые мешки и бросает в реку. Полицейский остановил его, заглянул в мешок, увидел там глаз человека и наставил на Леонида револьвер, а другой надел на него наручники. Леонид смог только сказать: «No English ».

Как сбрасывать мешки в реку, они не продумали, и он проявил неосторожность.

Но Рая обманула его: она взяла все деньги и решила сбежать в Новую Зеландию, у нее уже был заготовлен билет. Когда Леонид на следующий день не явился, она поняла — что-то случилось, и ее могут разыскивать. Несколько дней она скрывалась в заброшенном домике на территории их бывшего офиса, по ночам выбиралась оттуда и воровала автомобильные номера с чужих машин, чтобы поставить их на пути в аэропорт на свою машину, запутать следы. До аэропорта она доехала, но там ее арестовали: ее краденый номер проверили по объявлениям о розыске и тогда уже арестовали по подозрению в убийстве.

Судили их отдельно. Леонид во всем признался, Рая не призналась ни в чем. Обоим дали пожизненное заключение [143] История, истинная во всех деталях, случилась в 90–е годы в Нью — Йорке. Имена изменены. .

Лиля увидела в газете New York Times заголовок статьи: «Жена ученого обвиняется в его убийстве» и фотографию — злобное женское лицо с мрачным взглядом. Лицо показалось ей знакомым, она прочла имена и воскликнула:

— Ой, Алеша, какой ужас! Это про Дузманов, про Дузманов! Рая убила Давида!

— Что? — Алеша притянул к себе газету, и они вместе, затаив дыхание, прочитали статью. В ней рассказывались все подробности зарождения замысла и совершения преступления. От неожиданности Алеша онемел и сидел с широко раскрытыми глазами, а Лиля заплакала:

— Какой кошмар — дойти до убийства! Я ведь видела их в первый раз в Вене. Тогда они уговаривали эмигрантов ехать в Израиль, стояли в обнимку и были похожи на все счастливые семьи.

Алеша медленно приходил в себя, он вскакивал, садился, еще раз пробегал глазами статью:

— Да, просто не верится… А какой это был светлый ум!.. И нам рассказывали, какая у них крепкая любовь, как Рая добилась встречи с сенаторами, как вызволила его…

— При встрече в Израиле они уже не казались мне такими влюбленными. Но как она решилась? Как она могла размозжить топором ту самую голову, про которую говорила сенаторам: «У моего мужа такая светлая голова»? Ой — ой — ой!..

— Да, вот до чего могут довести жадность и злоба. Никогда не знаешь, по каким траекториям закрутятся человеческие страсти, если люди ослеплены такими чувствами. Вот уж от любви до ненависти один шаг.

Лиля нервно перебила его:

— Может быть, от любви до ненависти всего один шаг. Таких примеров тысячи. Но убить, убить того, кого любила, — это выходит за пределы всех определений. Знаешь, я уверена: на мысль об убийстве ее натолкнула распространенная в Америке преступность. Жила бы она в своем тихом провинциальном Кишиневе, такое кошмарное решение никогда не пришло бы ей на ум. Это влияние Америки.

— При чем тут Америка? Преступления из-за любви и сменившей ее ненависти совершаются повсюду.

— Нет, это влияние американской преступности, — настаивала Лиля. — Нет, я просто не могу прийти в себя… Достоевский какой-то…

— Хуже, намного хуже. Да, Достоевский описал психологический портрет убийцы, но его Раскольников был преисполнен любви к людям и хотел делать им добро, отдавать награбленные деньги. Его натура даже бунтовала против совершенного им преступления. А у этих Раи с Леонидом, у них не случилось никакого потрясения после того, как они размозжили голову Давида и разрезали его на 66 кусков…

У Алеши сломался компьютер, и Лиля предложила:

— Попроси Гену Тотунова, мужа Розы, посмотреть, в чем дело. Роза говорила, что он мастер по компьютерным делам.

Как раз в это время Роза и Гена пригласили их на новоселье — они купили новый дом.

За несколько лет после приезда из Саранска Гена закрепился на работе и получил грин — карту как муж гражданки США. Они с Розой прилично зарабатывали, но он так и не чувствовал себя в Америке как дома, всё говорил, что подработает еще и уедет в Россию.

Роза смеялась:

— Ну вот чего тебе здесь не хватает?

— Нет, Америка — это не то, и люди не те. Не вижу перспективы и не могу жить рядом с соседями по дому.

— А какая перспектива жизни в разоренной России? Мама пишет, что в Саранске стало еще хуже, они в деревне питаются только со своего огорода.

— Огород — это хорошо, — мечтательно вздыхал Гена. — Свои овощи, фрукты, ягоды…

Характер Гены был полной противоположностью характеру Розы: она любила компании, выпивку, веселье, а он стремился к полной изолированности. Америка его не заинтересовала, он не читал американских газет, не слушал американского радио, не смотрел телевизор. Он любил природу, но только красоту диких мест, где не было людей. В интернете он находил описание какой-нибудь глухомани, и они уезжали туда в отпуск и бродили по безлюдным горам и просторам. Роза, со всей ее энергией, уставала, выбивалась из сил, хотела отдохнуть где-нибудь в отеле, поесть в ресторане. Но Гена не выносил ни того, ни другого, затащить его в ресторан не получалось никак.