Владимир Голяховский - Это Америка

— Богатыря? Как мой муж? — она залилась хохотом.

— Ну если он богатырь… — неуверенно ответил Алеша.

— Вы не знаете… мой муж старый, он на двадцать пять лет старше меня. И он маленький, лысый и некрасивый.

Опьянела она слишком быстро, Алеша заметил, как у нее начали трястись руки, когда она подносила стакан ко рту.

Празднование скоро закончилось, Таня покачивалась на ходу и кокетливо попросила Алешу:

— Проводите меня, пожалуйста, я тут недалеко живу, на Третьей авеню.

Он поддерживал ее под руку, а по дороге купил большую розу на длинной ножке:

— Это вам как гражданке Америки.

— Ах, какой вы милый. Можно я буду называть вас Алеша? А знаете, Алеша, мой муж очень ревнивый.

— Я его понимаю, с такой красавицей — женой нельзя не быть ревнивым, — учтиво ответил Алеша и подумал: «Уж не хочешь ли ты меня заарканить? Да, красивая ты, красивая, отказаться от тебя было б трудно…»

А она продолжала болтать:

— Вообще-то я не даю ему поводов ревновать, но иногда… — и опять залилась смехом. — Я вышла замуж, когда мне было девятнадцать… Была глупая — преглупая… Состоятельный инженер, красивая обстановка… Он прекрасно танцевал и всех обыгрывал в карты — вот я и влюбилась… А когда мне стукнуло двадцать один, мы уехали в Америку… Мне казалось это очень романтичным — уехать в Америку… Говорю же, молоденькая дурочка… А потом я стала тосковать по маме, по дому и все время плакала…

— Таня, вы счастливы, что стали гражданкой Америки?

— Счастлива?.. — протянула она и нахмурилась. — Иногда я проклинаю тот день, когда прилетела в Америку. А иногда — ничего. Когда муж издал книгу, нас приглашали на банкеты, приемы. Было красиво, но и противно. Ах, это трудно объяснить…

— А как вы думаете, Таня, сможет ваш муж помочь мне найти издателя для книги?

Она посмотрела на Алешу задумчиво:

— Наверное, сможет. Только…

— Что — только?

— Нет, ничего, это я просто так. — Таня тряхнула головой. — Вы с ним сами поговорите, я в его дела не вмешиваюсь… Вот мы уже и пришли. До свиданья, Алеша.

Нетвердой походкой она вошла в дом, швейцар фактически подхватил ее под руку.

Была в этой русской красавице какая-то тайна.

Алеша пришел домой позже обычного, от него пахло водкой. Лиля посмотрела на него осуждающе, а он виновато объяснил:

— На радиостанции праздновали получение гражданства: одна сотрудница получила. Она пригласила меня — неудобно было отказаться. Муж этой женщины издал здесь книгу, и я теперь хочу поговорить с ним.

После полуночи, когда они уже легли, раздался телефонный звонок. Так поздно им никто не звонил. Лиля зажгла свет и взяла трубку. По ее растерянному лицу Алеша понял, что она услышала что-то странное.

— Это тебя.

Низкий хриплый мужской голос произнес по — русски:

— Прекрати писать блядские стихи в газете и выступать по радио!

Алеша сначала растерялся. Ему показалось, что в трубке слышались еще какие-то голоса и пьяный шум. Он соображал, кто бы это мог быть. Решил поинтересоваться:

— А что вам не нравится?

— Мне не нравится, что ты — шкура.

Продолжать разговор Алеша больше не собирался и повесил трубку.

— Кто это был? — встревоженно спросила Лиля.

— Не знаю.

Но телефон опять зазвонил. Лиля взяла трубку и со злостью бросила ее снова. Она была очень напугана:

— Он сказал мне: «Если ты, сука, не прекратишь, мы заставим тебя замолчать». Вот что теперь делать?! Ты добился своего. Я же тебя просила не писать в этой газете и не выступать по радио. Теперь твоя жизнь может оказаться в опасности, а может, и наши тоже. Они же подстроят, что захотят: в Америке убить человека ничего не стоит, у всех есть оружие.

— Ну, успокойся, пожалуйста, — уговаривал ее Алеша. — Голос был пьяный. Все эти угрозы — это всё несерьезно.

— Откуда ты знаешь? — У нее в газах стояли слезы.

— Если бы они хотели со мной расправиться, не стали бы предупреждать заранее. Утром я позвоню в ФБР и расскажу эту историю. И еще поговорю с редактором газеты и с начальством на радио.

Заснули они только на рассвете, каждый думал о своем.

Утром Алеша позвонил в ФБР и рассказал о ночном звонке. В тот же вечер пришли два американца, показали удостоверения ФБР. Им еще раз повторили ночную историю.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросили агенты. — Среди новых эмигрантов из России не менее двухсот агентов КГБ, мы следим за вызывающими подозрения.

— Насколько это опасно? — встревоженно спросила Лиля.

— Это просто запугивание, пока нет ничего опасного, не беспокойтесь.

Больше звонки не повторялись, но через несколько дней Андрей Седых сказал Алеше:

— В «Литературной газете» в Москве появилась заметка, обличающая вас в «продаже родины» и с кучей других обвинений. Скорее всего тут была какая-то связь с запугиванием по телефону.

Сам Алеша эту заметку не читал [61] Описан реальный случай. В «Литературной газете» действительно вышла ругательная статья о самом авторе. .

Тася Удадовская, придя на работу пораньше, привычно сняла бигуди, слегка взбила волосы, полюбовалась на себя в зеркале и спустилась со второго этажа в офис доктора де Пуаза. Игривой походкой она подошла к его кабинету, будто ненароком заглянула в дверь и почти пропела:

— Здравствуйте, доктор. О, как вы прекрасно выглядите сегодня — ну совсем молодой человек.

Старику за восемьдесят, конечно, приятна похвала молодой женщины, он улыбнулся:

— Спасибо. Вы действительно находите, что я выгляжу не очень старым?

— О, доктор, да вы же очень интересный мужчина!

— Ну, если вы так считаете… Как вам работается на втором этаже?

— Не знаю, как вам сказать, доктор… — Тася потупила глаза, замялась.

— Говорите как есть.

— Знаете, доктор, для моей квалификации там немного… — как бы сказать? — скучно.

— Скучно? Что ж, надо будет придумать для вас что-нибудь получше.

— О, я буду вам так благодарна, так благодарна! — опять запела Тася.

В лаборатории она нашла склонившуюся над микроскопом Лилю, подкралась сзади, обняла ее:

— Кисанька — лапушка, а вы все работаете… Завидую вашей работоспособности. Хочу вот напроситься к вам в гости, посмотреть, как вы устроились в новой квартире.

Она пришла вечером, прямо с порога стала любезничать, нахваливая Лилю Алеше:

— Ваша жена просто кисанька — лапушка! На работе доктор так ею доволен, так доволен, прямо души в ней не чает, всем рассказывает, какой она хороший работник.

Потом Тася долго ходила, выглядывала в окна, трогала мебель, спрашивала, что сколько стоит.

— У вас все так хорошо, вы вдвоем, счастливые. Я так рада за вас, кисаньки — лапушки!