Альберт Манфред - Марат

И в грозное предреволюционное время, когда самый созыв Генеральных штатов возвещал, что старая власть не в силах уже править по-старому, тогда солидарность интересов, общность задач отодвинула и заслонила собою все остальное.

«Свобода, равенство, братство!» — пусть понижает их каждый так, как он хочет. Но эти три слова стали великой триединой формулой поднимавшегося на восстание народа Это были слова, полные революционного дерзания, звавшие на бой, сплачивавшие народ для только еще начинавшихся великих сражений.

Марат, жадно и зорко вглядывавшийся в окружающий мир, в который он снова вернулся после долгой и тяжелой болезни, не мог не увидеть происшедших перемен.

И сорокапятилетний Марат, подчиняясь велению чувства долга, сознанию великих исторических задач, стоявших перед народом, перед страной, круто меняет род своих занятий и образ жизни.

К черту тигли, колбы, микроскопы! К черту исследования «огненных флюидов», оптические эксперименты, анализы действия электрической энергии, резекцию трупов животных! Естествознание, физика, медицина, которым отдано более двадцати лет непрерывного, изнурительного труда, отброшены и забыты.

Доктор Марат на этот раз не прерывает на время свои научные занятия в области физики и медицины, как это случалось и раньше, — он их оставляет навсегда.

Начинается новая жизнь.

Впрочем, по мнению самого Марата, он отнюдь не порвал с наукой; он остается ей верен: он лишь перешел от одной науки к другой — более важной сейчас и более нужной народу.

«Политика — такая же наука, как и всякая другая, — писал Марат, — она знает определенные положения, законы, правила, а также до бесконечности разнообразные сочетания; она требует постоянного изучения, глубоких и долгих размышлений».

«Науке политики» Марат отдал полностью все последние пять лет своей жизни. Это был, конечно, недолгий срок по сравнению с его предыдущей научной и общественной жизнью. Но именно в политике раскрылось наиболее полно и ярко многостороннее дарование Марата, в ней он нашел свое истинное призвание.

Физиолог и физик, философ и социолог — Марат вошел в историю науки и оставил в ней след прежде всего как великий революционный вождь, как политический деятель, как замечательный мастер «науки политики».

Пять последних лет, благодаря которым имя Марата стало бессмертным в памяти народов, были бы невозможны без всей предшествующей им, по-своему богатой и содержательной сорокапятилетней жизни.

В своих философско-социологических взглядах Марат во многом оставался на тех же позициях, которые были им сформулированы примерно двадцать лет назад в «Цепях рабства». Но в совершенно иной, исторически новой политической обстановке Марат обнаружил замечательную силу революционного мышления, поразительное революционное чутье, особый дар, особое умение верно, с точки зрения революции, анализировать «до бесконечности разнообразные сочетания», которые создавала политическая ситуация, и находить правильные решения.

Эти замечательные политические способности, этот политический талант, или, скажем еще точнее, искусство революционной тактики, проявились полностью уже в первый литературные выступлениях Марата периода революционной ситуации.

В начале 1789 года Марат издал в Париже брошюру в шестьдесят страниц под названием «Дар отечеству, или речь к третьему сословию Франции», а в апреле 1789 года ее продолжение в виде новой брошюры, озаглавленной «Добавление» к «Дару отечеству».

Обе эти брошюры, которые следует рассматривать как одно целое по развиваемым в них идеям, были выпущены без подписи автора, анонимно. Но если автор не поставил своего имени на обложке, то едва ли это можно объяснить его скромностью.

Озаглавив свое сочинение «Дар отечеству», автор одним уже этим названием определял его значение, его место, наконец свой собственный ранг. Это название подчеркивало, что предлагаемое издание не является подобием сотен других, заполнявших в то время все книжные лавки Франции. Оно претендовало на большее. Не всякий имел право приносить «дар отечеству».

Марат считал себя вправе на это. Он придавал большое значение этому сочинению; это был его первый шаг на том новом пути, который он избрал в конце 1788 года. В одном из писем, относящихся, по-видимому, к этому времени, он так и пишет: «Не желая покидать жизнь, не послужив свободе, я составил «Дар отечеству» на своем горестном ложе. Это произведение пользовалось успехом. Оно было даже премировано одним патриотическим обществом». В этом отрывке важно признание: «Даром отечеству» Марат хотел послужить свободе.

А между тем с первого взгляда «Дар отечеству» и «Добавление» к нему по политическим требованиям, которые выдвигает в них Марат, существенно не отличаются от многих других политических требований, появившихся во Франции накануне созыва Генеральных штатов. Мысли о суверенной власти народа, о том, что только народу должна принадлежать высшая власть в государстве, имели в то время широкое распространение; их полностью усвоил и пропагандировал даже такой умеренный человек, как аббат Сиенс, автор весьма популярной накануне революции брошюры «Что такое третье сословие?».

И все же «Дар отечеству» и «Добавление» в некоторых своих чертах существенно отличались от других родственных им по тематике произведений. Сила и значение этих двух брошюр были прежде всего в тактических взглядах автора, в тактической линии, отстаиваемой им в этих произведениях.

В отличие от своих прежних произведений, где огонь критики направлялся почти в равной мере и против феодально-абсолютистского режима и против нарождавшихся (а в Англии утвердившихся) форм капиталистического гнета, в новых политических сочинениях 1789 года Марат сосредоточивает всю силу критики на феодально-абсолютистском строе и его учреждениях. Удар по абсолютизму — вот основной смысл этих двух брошюр.

Для Марата, разоблачавшего и бичевавшего в «Цепях рабства» и «Плане головного законодательства» тлетворную власть золота, шельмовавшего богачей, кажется даже странной и неожиданной умеренность его тона, сдержанность его речи, когда он говорит о «состоятельных людях» — о финансистах.

Вообще Марат в брошюрах 1789 года кажется необычно сдержанным в своих суждениях. Например, он в почтительном и благожелательном тоне говорит о короле.

На первый взгляд может создаться впечатление, что Марат сделал шаг назад, поддался всеобщим иллюзиям и со смягченным раскаянием сердцем ищет примирения с теми, кого вчера высмеивал и осуждал.

Титульный лист «Дара отечеству».