Майкл Робертс - Grace. Автобиография

Моим кумиром была французская модель Николь де ля Марж, которая тоже носила le mini-kilt . Она была подружкой фотографа и арт-директора Elle Питера Кнаппа, и ее называли «моделью из моделей». Я бы сравнила ее с хамелеоном: обладая совершенно неприметной внешностью, она преображалась в сказочную красавицу, стоило ей нанести макияж. Она очень уверенно создавала собственный образ. Ее стиль действительно соответствовал духу Elle . Он был современным, свежим, доступным и добавлял журналу оптимистических ноток. Николь была Линдой Евангелистой своего времени, но, к сожалению, в молодости погибла в автокатастрофе.

Я приобрела совершенно другое, куда более рафинированное чувство стиля, вращаясь среди парижанок и снимаясь для таких журналов, как Elle и французский Vogue (о чем втайне мечтала любая модель, поскольку на него работали самые известные в Европе фотографы – Хельмут Ньютон и Ги Бурден). Вскоре я узнала, как мода диктует стиль и как недолго живут любые тренды. У Альберта был «Ягуар» Е-класса, на котором мы каждые выходные гоняли в Сен-Тропе, если не ездили туда на поезде. Мы останавливались неподалеку от порта в небольшом пансионе La Ponche , по утрам наслаждались café complet [19]на узком балконе своего номера, а потом садились на мопед «Велосолекс» и разъезжали по самым модным пляжам – Памплон, Клуб 55, но чаще Муреа, который принадлежал Феликсу, легенде Сен-Тропе и владельцу самого шикарного ресторана L’Escale («Пристань») в порту.

Я загорала в купальниках из последней коллекции Eres , сшитых из новейшего материала – легкой, как перышко, лайкры, – но отказывалась появляться на пляже топлес, хотя это и вошло в моду благодаря Брижит Бардо и совершенно расслабленной атмосфере Сен-Тропе. Однако ровный загар был необходим – иначе трудно было конкурировать с остальными моделями. Так что я мужественно принимала солнечные ванны до тех пор, пока моя кожа не побагровела и не облупилась. Я просто-напросто сгорела!

Сен-Тропе был эпицентром светской жизни. На своем красавце «Ягуаре» мы колесили по округе, встречались с друзьями – актрисой Катрин Денев и ее новым мужем Дэвидом Бэйли, лордом и леди Рендлшем, Эли МакГроу (в ту пору она еще не была актрисой) и ее бойфрендом Джорданом Калфусом, менеджером известного американского фотографа Джерри Шацберга. Еще мы нередко заезжали в дом английского фотографа Дэвида Гамильтона, в интерьерах которого он создавал эротические портреты юных девушек.

Я была поражена тем, насколько быстро меняется мода – иногда всего за несколько дней. Скажем, в выходные мы отправлялись на юг Франции, и в моде были джинсы. В следующий уик-энд мы возвращались в Париж, а там уже все сходили с ума по английским платьям в цветочек. Помнится, я очень переживала по этому поводу. Пожалуй, только Катрин Денев и ее сестра Франсуаза Дорлеак умудрялись непринужденно носить космические одежды от Куррежа и Пако Рабанна. Если, конечно, не считать тот единственный вечер, когда мы с Катрин, Бэйли и Альбертом сидели в клубе Régine’s , и официант опрокинул бутылку красного вина на ее новый белоснежный наряд от Куррежа, стоивший, должно быть, не одну тысячу франков.

Прийти на дискотеку L’Esquinade неправильно одетым было недопустимо. Вас просто подняли бы на смех. Эти повернутые на моде француженки могут быть настоящими стервами. Я никогда не осмеливалась говорить с ними об одежде или еде. Для меня французы всегда были на голову выше в вопросах стиля. Да, Англия – это круто, но не шик.

В тот период я была увлечена геометрическими конструкциями Пьера Кардена, так что моя портниха копировала для меня его наряды «от-кутюр». Эммануэль Хан, Дороти Бис, Ви де Ви и Кристиана Байли были абсолютными лидерами новых французских дизайнеров «прет-а-порте». Их одежда подходила для повседневного ношения благодаря укороченной длине и шилась из высокотехнологичных новых тканей вроде плащевой и эластичного джерси – потом они пригодились для узких женских комбинезонов с капюшоном.

Я жила в Париже, но постоянно ездила в Лондон на работу. В Англии набирало силу женское движение за равноправие. Все вращалось вокруг противозачаточных таблеток. И все поголовно слушали альбом «Оркестр клуба одиноких сердец сержанта Пеппера» группы Beatles . В ходу были словечки «круто» и «классно». Каждый вечер я в стильной французской экипировке отправлялась по самым модным клубам вроде Ad Lib у Лестер-сквер в шумной компании актеров Майкла Кейна и Теренса Стэмпа, фотографов Даффи, Донована и Бэйли, кумиров публики Джейн Биркин, Патти Бойд, Рудольфа Нуриева, Марианны Фейтфулл, Романа Полански, ребят из Beatles , Rolling Stones и многих других рок-групп, которые одинаково внезапно вспыхивали и исчезали. Не помню, чтобы я когда-нибудь напивалась. Меня всегда пугала перспектива потерять над собой контроль. Когда начинались крепкие алкогольные возлияния, мне как-то удавалось вовремя остановиться и уйти домой. Помню, после одной бурной ночи я приняла приглашение Полански, который вызвался меня проводить. Он довез меня до своего дома и попытался затащить внутрь. Я вырвалась, но домой пришлось возвращаться пешком.

Наркотики были еще одним соблазном, которому я не поддалась. Однажды на танцполе в нью-йоркском декадентском клубе Studio 54 известный американский киноактер пытался прыснуть мне в нос попперс. Это было ужасно. Допинги и депрессанты тоже казались мне глупостью. Хотя я не прочь иногда расслабиться, предпочитаю обходиться без марихуаны.

Я снимала небольшую квартиру в западном Лондоне, которой пользовалась, когда не была с Альбертом в Париже. Этот старый кирпичный дом был популярен среди успешных молодых фотографов. Один из них, мой хороший друг Эрик Суэйн, имел привычку крутить романы с самыми завидными невестами Лондона – например, длинноногой моделью Патти Бойд (прежде чем она вышла замуж за «битла» Джорджа Харрисона) и Джейн Биркин (пока она не стала женой французского певца Сержа Генсбура). Эрик был одинаково дружен и с новоиспеченными знаменитостями вроде Кита Ричардса и Мика Джаггера из Rolling Stones . Иногда они приходили ко мне в гости и надолго зависали в студии. Помнится, однажды явился Мик и начал ко мне подкатывать. Ситуация становилась все более интригующей; я уже воображала, как целуюсь с самим Миком Джаггером, но тут зазвонил телефон – это был Альберт, с которым я еще не начала встречаться. Он пригласил меня на выходные в Париж. Момент был упущен. Мимолетный флирт с Миком Джаггером – это одно, а с Альбертом, как я чувствовала, у меня могло сложиться будущее.

Мой дом находился по соседству со стадионом футбольного клуба «Челси». Как правило, команда играла там по вторникам и субботам, и в эти дни район был наводнен разгоряченными фанатами. Футболисты «Челси» славились своей агрессивностью – как и их болельщики. Этого я не учла, когда снимала квартиру, – хотя рев толпы, доносящийся со стадиона, мог бы послужить хорошей подсказкой. Так что мне не стоило удивляться, когда, вернувшись однажды из Парижа, я увидела у дверей своего дома омерзительное сборище. Полиция пыталась перекрыть движение по улице. Спешно возводились ограждения. Как я ни старалась осторожно прокрасться мимо на своей машине, толпа все больше распалялась. Внезапно мою «Мини» – и меня вместе с ней – оторвали от земли и перевернули набок. Сама я не пострадала. Но в то время я была на седьмом месяце беременности от Альберта, и на следующий день у меня случился выкидыш. Как оказалось, это было первое и последнее зачатие в моей жизни. Это событие стало для меня самой большой трагедией.