Александр Бондаренко - Михаил Орлов

Вспомним, как скачет по полю сражения гусар Николай Ростов и видит, «…как влево от него, наперерез ему, показалась на всём протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него… Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.

Кавалергарды скакали, но ещё удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: “Марш, марш!”, произнесённую офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь…

Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей, юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек» {64} 64 Толстой Л.Н. Война и мир // Толстой Л.Н. Собрание сочинений. В 12 т. М., 1987. Т. 3. С. 505–506. .

Это прозвучало настолько красиво и убедительно, что поверил даже такой известный впоследствии военный историк, как Антон Антонович Керсновский. «От Кавалергардского полка осталось всего 18 человек», — написал он в «Истории Русской армии», в главе «Наполеоновские грозы. Император Александр I».

Возникает вопрос: как появилось это число — «восемнадцать»?!

Известно, что в 1804 году в пятиэскадронном Кавалергардском полку числилось по штату: шеф командир полка, оба в генеральских чинах; пять полковников, эскадронных командиров, а в каждом эскадроне было по одному ротмистру, штабс-ротмистру, поручику и корнету — то есть всего 25 офицеров в строю; плюс — полковой казначей, полковой адъютант — ещё четверо. Таков был офицерский состав по штату. Если же говорить о нижних чинах, то на каждый эскадрон приходилось 132 рядовых, 12 унтер-офицеров, 2 эстандарт-юнкера и один эскадронный вахмистр; в полку были также ещё трубачи и литаврщики… Не будем заниматься долгими математическими расчётами (всё равно мы, кавалеристы, в этой науке ничего не понимаем!) и, сославшись на документы, скажем, что в день 20 ноября 1805 года в рядах Кавалергардского полка было порядка 800 палашей.

Как известно, в том бою были убиты два кавалергардских офицера, четверо ранены, а семеро, также раненых, взяты в плен. Безвозвратные потери среди нижних чинов — убитых, умерших от ран и пропавших без вести — 154, ранено — 72.

Откуда же граф Толстой (a propos [49] Кстати (фр.). , в прошлом — артиллерийский офицер, сиречь — математик) взял эти «осьмнадцать человек»?

И тут мы дерзнём предположить, что великий русский писатель ничегошеньки не знал о кавалергардах — хотя его отец и числился в этом полку [50] Николай Ильич Толстой (1795–1837) — граф, участник Заграничного похода Русской императорской армии 1813–1814 годов, являясь адъютантом генерал-лейтенанта князя А.И. Горчакова, в 1814–1817 годах числился штабс-ротмистром Кавалергардского полка. . Чтобы это понять, следует внимательно прочитать «классические» строки, и тут же приходят соответствующие выводы…

Во-первых, Льву Николаевичу кажется, что и в то время полк продолжал комплектоваться исключительно дворянами, хотя некоторая неуверенность по этому поводу у него есть. Недаром же он пишет про массу «огромных красавцев людей», «блестящих, на тысячных лошадях, богачей, юношей, офицеров и юнкеров» — но мы-то ведь знаем, что из восьмисот человек могли иметь «тысячных лошадей» только офицеры, которых было, повторим, порядка тридцати, да и то далеко не все из них были богачами…

А вот как проявляется неуверенность автора: «Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина…» Да кто же в то время мог именовать рядового солдата «из сдаточных» мужчиной?! Солдат, нижний чин, мужик — в конце концов! Если мужчина — значит, из благородных. Но на всякий случай автор сделал его рябым, так сказать, снизил образ…

Зато граф Толстой без всякого сомнения усаживает всех кавалергардов на вороных коней, тогда как, по приказу Александра I, кони одинаковой масти были заведены в полках только в 1823 году. При этом Кавалергардскому полку были определены гнедые кони, а вороные — лейб-гвардии Конному. Хотя «тяготение» к такой масти наблюдалось в этих полках и ранее…

И уж совсем непростительная ошибка появляется в описании цесаревича — по воле писателя Константин оказывается на поле Аустерлицкого сражения «в каске и в кавалергардском колете». Только подумать, что Константин Павлович, при его педантическом отношении к соблюдению всех установленных правил, появился бы на сражении в чужом мундире, носить который он, шеф лейб-гвардии Конного полка, не имел никакого права!

Тем более что, как свидетельствует современник, «Кавалергардские офицеры не любят Константина Павловича, и наоборот, он их также не жалует, тогда как он в Конной гвардии души не знает. Причиной сему то, что общество офицеров Кавалергардского полка, по образованию своему и приличию, было выше офицеров Конной гвардии, среди коих постоянно находился шеф их Константин Павлович, тогда как кавалергардские всегда обегали его» {65} 65 Муравьев Н.Н. Записки Николая Николаевича Муравьева// Русский архив. 1885. Кн. 3. С. 54. .

Не стоит изучать историю по художественным произведениям — даже по классическим! Поэтому мы возвращаемся к нашей документалистике…

«Полк был расстроен, почти на половину уничтожен, большинство офицеров перебито и взято в плен, но он не был разбит: он ещё слушался своего командира; по переходе через плотину остаток полка быстро собрался по “аппелю” [51] Аппёль (appel — фр.) — кавалерийский сигнал сбора. и построился на левом берегу Раузницкого ручья. Гвардия Наполеона не решилась преследовать… Подоспела пехота Бернадотта [52] Жан Батист Жюль Бернадот (Бернадотт) (1763—1844) — маршал Франции, позднее — князь Понте-Корво; с 1810 года — наследный принц Карл-Юхан, с 1818 года — король Швеции Карл XIV Юхан. и тоже остановилась… Знамёна нашей гвардии не были поруганы…

Полк, впервые увидавший огонь, кровью своей запечатлел Царское слово — быть ему первому в списках нашей кавалерии» {66} 66 История кавалергардов. Т. 3. С. 67–68. .

…Интересно, подъезжал ли маршал Бернадот к своим передовым порядкам (французские маршалы нередко так делали, равно как и командиры наших русских корпусов), и видел ли его тогда издалека эстандарт-юнкер Орлов? Ведь не пройдёт и десяти лет, как они встретятся в совершенно иных условиях…

В этом бою, в знаменитой кавалергардской атаке, по какому-то нелепому капризу судьбы, были убиты два офицера, имевшие в полку старших братьев — ротмистр барон Казимир Лёвенвольде 2-й и только что произведённый в чин корнета Никита Лунин 2-й.