Александр Бондаренко - Михаил Орлов

«Значительно опередив прочие части наших колонн, двигавшихся в обход, Тучков 3-й вышел из лесов и болот на столбовую дорогу утром 7 августа, у деревни Тычининой. Здесь он узнал о появлении на Московской дороге неприятельских отрядов и о постройке ими моста через Днепр, у Прудищева. Сознавая, что спасение всей следовавшей за ним армии Барклая де Толли зависело от удержания за собой Московской дороги, пока не выйдут на неё главные силы нашей армии, Тучков 3-й, несмотря на полученное им приказание двигаться далее к селу Бредихину, несмотря на близость и громадность неприятельских сил, решил остановиться перед местом соединения просёлочных дорог с Московской дорогой — и защищать этот пункт до последней крайности. Вследствие такой решимости Тучков 3-й, вместо того, чтобы идти налево к Бредихину, повернул вправо, назад к Смоленску, и, пройдя версты две по дороге к этому городу, остановил свой отряд на возвышенности у речки Страгони, между деревнями Топоровщиною и Латышиною.

Вскоре показались перед Тучковым войска корпуса Нея. Увидев русский отряд, Ней тотчас же открыл по нему пушечную пальбу и послал свою кавалерию взять поставленную на дороге нашу батарею. Французы несколько раз покушались овладеть ею, но безуспешно. Тогда Ней пустил колонны войск своих в обход наших. Они ожесточённо бросались вперёд, но были всякий раз опрокидываемы. Наконец, Тучков 3-й вынужден был отступить за Страгонь, разобрал на ней мост и остановился в позиции, которой нельзя уже было уступить, не отдав во власть французов того важного для нас пункта, где соединялся путь нашей армии с Московскою дорогою…» {138} 138 Там же. С. 193–194.

Остановим, однако, описание этого боя, продолжавшегося до самого вечера и вобравшего в себя большие силы с обеих сторон, — наш герой в нём не участвовал.

«Генерал Тучков был храбр; он не вернулся; его бригада погибла, а он сам был тяжело ранен. У французов был убит генерал Гюден [92] Шарль Этьен Гюден дела Саблоньер (1768–1812) — граф, дивизионный генерал, командир 3-й пехотной дивизии. » {139} 139 Левенштерн В.И. Записки генерала В.И. Левенштерна // Русская старина. 1900. Т. 104. № 12. С. 559. — эту своеобразную эпитафию написал потом квартирмейстерский офицер барон Владимир фон Левенштерн. Отряд Тучкова выполнил свою задачу, и русские войска, уходящие от Смоленска, смогли пройти по Дорогобужской дороге беспрепятственно.

То, что Павел Тучков был ранен — ещё полбеды… Уже смеркалось, когда, отражая очередной натиск французов, генерал сам возглавил контратаку Екатеринославского гренадерского полка — одного из тех, что позже пришёл на помощь сражавшемуся отряду. Генералы пешком не ходили, так что Тучков красовался на коне во главе колонны, ведя гренадеров под пули и картечь. Однако вскоре ружейный выстрел опрокинул его коня, и генерал упал на землю, но тут же вскочил на ноги и, встав на правый фланг первого взвода, повёл его в атаку…

«Таким образом, приближаясь к неприятелю, уже в нескольких шагах колонна, закричав “ура!”, кинулась в штыки на неприятеля… — писал потом Павел Алексеевич. — Неприятель, встретя нас штыками, опрокинул колонну нашу, и я, получив рану штыком в правый бок, упал на землю. В это время несколько неприятельских солдат подскакали ко мне, чтоб приколоть меня, но в самую ту минуту французский офицер, по имени Этьен, желая иметь сам сие удовольствие, закричал на них, чтоб они представили ему это сделать. “Laissez-moi faire, je m'en vais l'achever” [93] «Пустите меня, я его прикончу» (фр.). , — были его слова, и с тем вместе ударил меня по голове имевшеюся в руках его саблею. Кровь хлынула и наполнила вдруг и рот и горло, так что я ни одного слова не мог произнести, хотя был в совершенной памяти. Четыре раза наносил он гибельные удары по голове моей, повторяя при каждом: “Ah, je m'en vais l'achever” [94] «Эх, я его прикончу» (фр.). , но в темноте и запальчивости своей не видал того, что чем более силился нанести удар мне, тем менее успевал в том, ибо я, упав на землю, лежал головою плотно к оной, почему конец сабли его, при всяком ударе упираясь в землю, уничтожал почти оный…» {140} 140 Тучков П.А. Мои воспоминания о 1812 годе // России двинулись сыны. Записки об Отечественной войне 1812 года её участников и очевидцев. М., 1988. С. 324–325.

Вот так! И это — галантные французы, потомки королевских мушкетёров! Merde! [95] Французская негативная оценка. Неужели только у русских есть правило: «Лежачего не бьют»?

Тучков был готов к смерти, но тут этот самый Этьен увидел при свете просиявшей из-за облаков луны блеснувшую на его груди Аннинскую звезду [96] Звезда ордена Святой Анны 1-й степени. Как и все высшие степени орденов — «генеральская» награда. и осознал всю выгоду своего положения. Торопливо убрав саблю в ножны, он стал поднимать генерала с земли, угодливо затараторил:

— Позвольте, ваше превосходительство, позвольте!..

Павел Алексеевич отказался от предложенной французом руки, с трудом встал сам. Офицер тем временем называл свою фамилию и просил запомнить, что это именно он спас жизнь его превосходительству.

— Уж вы меня назовите, ваше превосходительство! — лебезил он.

— Конечно! — отвечал Тучков, желая отвязаться. Однако слово своё русский генерал сдержал.

Когда через полчаса его, израненного, в рваном мундире, привели к французскому авангардному начальнику маршалу Мюрату и тот, распорядившись оказать пленнику медицинскую помощь, спросил, выказывая присущее ему великодушие:

— Есть ли у вас какие-то просьбы, генерал? Я их охотно исполню!

Тучков отвечал с усмешкой:

— Не забудьте, Sir [97] Обращение к королю (фр.). Мюрат был неаполитанским королем. , наградить офицера, к вам меня представившего! Он очень храбро против меня действовал.

На следующий день Этьен стал кавалером ордена Почётного легиона…

Тучков оказался первым из тех немногих русских генералов, что попали в плен к французам в 1812 году. Условия его содержания были довольно сносными, хотя, разумеется, плен есть плен: полнейшая неизвестность своей дальнейшей судьбы, ограничения, лишения, недостатки… Все дни своего пребывания в тылу действующей французской армии Павел Алексеевич был заключён в тесной комнате и вынужден был принимать всякого рода навязчивых и любопытствующих посетителей из числа неприятельских генералов, офицеров и чиновников.

Читатель уже вправе спросить, при чём тут всё же наш герой, — и потому мы вновь обратимся к воспоминаниям генерала Тучкова 3-го:

«Под вечер того дня, когда я сидел в моей комнате один, размышляя о горестном положении моём, на дворе уже было довольно темно, дверь моя отворилась, и кто-то, вошед ко мне в военном офицерском мундире, спросил меня по-французски о здоровье моём. Я, не обращая большого внимания, полагая, что то был какой-нибудь французский офицер, отвечал ему на вопрос сей кое-как обыкновенной) учтивостью; но вдруг услышал от него по-русски: “Вы меня не узнали: я Орлов, адъютант генерала Уварова, прислан парламентёром от главнокомандующего с тем, чтобы узнать, живы ли вы и что с вами сделалось”. Сердце во мне затрепетало от радости, услышав неожиданно звук родного языка; я бросился обнимать его, как родного брата. Орлов рассказал мне беспокойство на мой счёт моих братьев и главнокомандующего, ибо никто в армии нашей не знал, жив ли я ещё и что со мною случилось. Предавшись полной радости и считая, что никто не будет понимать нас, если будем говорить по-русски, я стал было ему рассказывать разные обстоятельства, касавшиеся до военных наших действий, но вдруг отворилась дверь, и из-за оной показалась голова. Это был польский офицер, проведший ко мне Орлова, который напомнил ему, что на сей раз более он оставаться у меня не может, и я должен был с ним расстаться. При прощании нашем Орлов обещал мне, получив депеши, прийти ещё раз проститься со мною; но, как я уже после узнал, сделать ему сего не позволили, и я уже более не видал его» {141} 141 Там же. .