Андрей Достоевский - Воспоминания

Около первых чисел июня мы были уже дома, сделав в приятных путешествиях до 1005 верст.

В половине или конце июля сделалось известным, что граф Александр Карлович Сиверс переведен губернатором в гор. Харьков. Конечно, этот перевод был для него как бы повышением. Не говоря уже о том, что г. Харьков по сравнению лучше Екатеринослава, он, сверх того, из губернаторов вассальных (Екатеринославская губерния была подведомственна генерал-губернатору) делался губернатором самостоятельным. Сборы его были недолги, и в июле же месяце он оставил Екатеринослав. Екатеринославское общество почтило его обедом, данным в клубе.

В конце же июля к нам приехал и новый губернатор, действительный статский советник Петр Александрович Извольский {112} . По первому приему он произвел не слишком хорошее впечатление. Видно было человека, только что скинувшего эполеты и из военного мундира облекшегося в штатское платье; даже подергивание плечами показывало, что он не забыл еще эполет, и мне, столько претерпевшему от военщины, было это не совсем приятно! Не успел он прибыть в Екатеринослав, как поехал уже по уездам для знакомства с губерниею.

К интересным событиям в городе Екатеринославе я должен отнести также и день 8 сентября 1862 года, т. е. день празднования тысячелетия России. Это празднование было обставлено довольно торжественно. Во-первых, в соборе после обедни было совершено торжественное молебствие, после которого был целодневный колокольный звон по церквам города, а вечером было устроено гулянье с музыкой в саду или парке при Потемкинском дворце (дом дворянского собрания). Город во весь этот день имел праздничную физиономию, хотя в то время не имели еще в обычае украшать улицы флагами в провинциальных городах, да что-то и в столицах не припоминается этого обычая. Все это выдумки нового времени.

Осень этого 1862 года ничем не ознаменовалась для меня в служебном отношении. В моем же семействе она ознаменовалась выяснением, что моя дорогая жена опять забеременела. Эта шестая беременность жены и радовала и пугала нас; пугала еще тем, что в городе не имелось в то время порядочной акушерки, что вызывало различные хлопоты и опасения.

Время шло, и приближался срок разрешения Домники от бремени. Мы дожидались развязки в первых числах апреля, что действительно и случилось. 3 апреля 1863 г. в среду, на Пасху, около 9 ч. вечера, Бог дал нам сына Андрея {113} .

Около же этого времени, т. е. в конце апреля, я узнал о запрещении журнала «Время», издаваемого братьями. Я с самого основания журнала был подписчиком на него. Апрельская книжка 1863 г. вышла и была получена мною. В ней была помещена статья Страхова «Роковой вопрос», которая действительно вышла «роковым вопросом» для брата Михаила Михайловича. Журнал «Время» по тогдашнему был подцензурным. Цензура беспрепятственно пропустила апрельскую книжку вместе с «Роковым вопросом»… и, несмотря на то, журнал, кажется, в конце апреля был запрещен. Майской книжки уже не выходило. Впоследствии, в своем месте, я расскажу историю запрещения журнала «Время». Она возмутительна!

В начале сентября месяца в городе сделалось известным, что наследник цесаревич Николай {114} , путешествовавший в то время по России, будет и в Екатеринославе. Все переполошились, не зная, чем ознаменовать приезд молодого наследника. Дворянство наконец решилось дать бал и испросило на то соизволение государя императора. Когда это соизволение состоялось, то дворяне, никак не предполагавшие, что их предложение будет принято, забили тревогу, как бы лучше и достойнее себя устроить этот бал. Помещение для бала, конечно, избрано в Дворянском доме, так называемом Потемкинском дворце, расположенном почти за городом, с роскошным парком, выходящим на берег р. Днепра. Бальная зала в этом доме была громадных размеров, в два света, с хорами, но с голыми, нештукатуренными, загрязненными стенами, наводящими тоску. Сколько-нибудь облагородить и освежить этот зал было необходимо. За это дело взялся и. д. губернского предводителя дворянства.

Добрейший мой тезка губернский предводитель дворянства Андрей Михайлович Миклашевский в то время вышел уже в отставку и вслед за графом Сиверсом выехал в Харьков и харьковские свои имения. Место губернского предводителя дворянства занимал временно, впредь до выборов, исправляющий должность отставной штабс-капитан Николай Дмитриевич Милорадович. Сей отставной штабс-капитан, несмотря на свою глупость, был преисполнен гордости и чванства. Эти его свойства послужили моему столкновению с ним при вопросе о приведении зала Дворянского собрания в порядок, и я от устройства зала категорически отказался.

Наследник прибыл в город 1 октября 1863 года. Железных дорог тогда еще не было, и весь царский поезд в дорожных экипажах, на лошадях, прямо с последней станции, т. е. не заезжая на отведенные квартиры, подъехал к собору, где почти вся интеллигенция города поджидала его приезда. Звон колоколов и оглушительное «ура» возвестили момент прибытия, и вслед за этим подскакал фельдъегерь, остановившись, впрочем, в стороне. Следом за ним открытая коляска наследника, а затем коляски свиты. Поздоровавшись с встретившим его предводителем дворянства (но только не с Милорадовичем, а с настоящим — не помню, кто тогда был [39]), так как губернатор встретил его на границе губернии, наследник под руку с кем-то из свиты, смеясь и разговаривая, прошел довольно большое расстояние от церковной ограды до собора. Смеялся же он тому, что был, как арап, черный от пыли; когда он отер лицо своим платком, то платок стал совершенно черным; посмотрев на него, он просто расхохотался!.. Ни важной осанки, ни напускной солидности не было заметно в приемах юного наследника — но всякий, смотря на него, невольно восхищался его добрым, молодым и веселым лицом! Ведь ему только что исполнилось в то время 20 лет! (родился 8 сентября 1843 г.). Из собора наследник и вся свита его в тех же экипажах приехали в город на отведенные квартиры. Вся публика разъехалась и разошлась от собора тоже. Квартира наследнику отведена в доме Щербакова, как лучшем в городе, а потому во все пребывание наследника в городе наша улица сделалась самою многолюдною.

На другой день состоялся бал; на этот бал по особо пригласительным почетным билетам было приглашено свыше 500 человек; был приглашен и я с женою.

Описывать бал теперь очень трудно. Многие подробности позабыты. Помню только, что танцевали немало, но мало было танцующих, т. е. ровно столько, сколько нужно для приличной обстановки. Все пары были назначены заранее. Танцующие занимали очень небольшое пространство посреди залы. Вся же остальная публика огораживала эту середину живою сплошною оградою и смотрела на танцующих, как на театральное представление. Наследник протанцевал все назначенные кадрили со всеми хозяйками бала. Бал, собственно говоря, был мало одушевлен и закончился рано. Мы же раньше конца бала оставили его.