Лира Муховицкая - Воронцовы. Дворяне по рождению

Несколько ошибок вкралось и в сведения, относящиеся к женитьбе Романа Воронцова. Его супруг Марфу Ивановну Сурмину почти все авторы называют «богатой сибирячкой, суживавшей деньгами цесаревну Елизавету Петровну». В действительности же Сурмины не имели отношения к Сибири, а являлись симбирскими помещиками. В Симбирском уезде (современная Ульяновская область. – Ред .) находилось их владение – село Сурмино, а, кроме того, в русском языке еще в XIX столетии существовало слово «симбиряк», то есть житель симбирских земель. Вероятно, от неправильного прочтения слова «симбирячка» и появилось новое и неверное «сибирячка».

Принято считать, что браку с Романом Воронцовым (в 1735 г.) предшествовал обручение и брак Марфы Сурминой с князем Ю. Долгоруким и, что грядущая опала Долгоруких при Анне Иоанновне заставила мать Марфы расторгнуть это соглашение и поспешно выдать дочь за Воронцова. На самом деле эта история была гораздо сложнее. Выданная за Долгорукова Марфа Сурмина оказалась уже беременной, что послужило основанием к бракоразводному процессу. И лишь через несколько лет Сурмину отдали за Романа Воронцова. Остается гадать, что заставило Романа Ларионовича жениться на разведенной и «уличенной во блуде» женщине. Кстати, уже вернувшись из ссылки при Елизавете Петровне, князь Ю. Ю. Долгорукий некоторое время все еще разбирался с Марфой Воронцовой относительно их прежнего совместного имущества.

Так или иначе, после непродолжительного брака с князем Ю. Ю. Долгоруким Марфа вернулась домой, к родителям – супруг во хмелю бывал буен и драчлив, и терпеть это не было никакой возможности. Случай беспрецедентный для той эпохи! Никаких разводов, никаких претензий к супругу, родители невест и жен в таких случаях всегда вставали на сторону мужа, даже во вред своим доченькам. Благодаря хорошему приданому скандальную историю удалось замять скорой свадьбой с сержантом Воронцовым. Так рассказывают это событие в своих документах исследователи того периода истории. Марфе в ту пору было семнадцать лет! Единственная наследница и женщина «редкой доброты», Марфа Ивановна все капиталы предоставила в распоряжение супруга и его родственников. Чем, собственно, Роман Илларионович и пользовался с легкой совестью, хотя и сам был весьма богатым человеком.

При дворе Марфа подружилась с цесаревной Елизаветой и часто одалживала ей значительные суммы. Положение будущей императрицы при Анне Иоанновне было финансово нелегким, можно даже сказать прямо – тяжелым, поэтому и о возврате денег можно было даже и не помышлять. Зато цесаревна относилась к Воронцовым, как к близким друзьям, часто бывала в их доме и даже стала крестной матерью их старшей дочери Марии в 1738 году. В следующем году Роман Воронцов получил звание прапорщика, а супруга порадовала его рождением дочери Елизаветы.

За верную службу и получил Роман Воронцов свое первое придворное звание камер-юнкера. По иронии судьбы, когда Воронцов присутствовал вместе с другими придворными на церемонии бракосочетания великих князя и княжны Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны, умерла от тифа в 26 лет его жена, оставив сиротами пятерых детей. Овдовев и «получив» двух дочерей и троих сыновей, о которых нужно было заботиться, одевать, кормить, учить, наконец, Роман Илларионович не проявил себя рьяным отцом. И это еще одно историческое недоразумение.

Так, часто встречается во многих исследованиях, что рано овдовевший Роман Воронцов мало заботился о своих детях и вел относительно веселую жизнь. Возможно, такое мнение возникло под влиянием «Записок» его дочери, княгини Е. Р. Дашковой, писавшей: «Мой отец, граф Роман, младший брат канцлера, в молодости любил жизненные удовольствия, а стало быть, мало занимался своими детьми…» (Дашкова Е. Р. Записки. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. М., 1987. С. 38.). Оценки историков часто субъективны, не надо забывать, что воспитание и образование дочерей в то время вообще не считалось обязательным, мужскому воспитанию уделялось времени и заботы значительно больше.

Роман Илларионович приложил немало сил для воспитания и образования своих детей, о чем впоследствии вспоминали и они сами. Сохранившиеся письма Романа Илларионовича к детям свидетельствуют о том, как трогательно заботился отец о сохранении доброго имени и чести детей, как тщательно наставлял их в разных жизненных вопросах. Поучая Александра, обучавшегося во Франции, Роман Илларионович советовал ему: «Ты молод, и меня всякой тем стращает, чтоб не испортился твой нрав. Я пишу тебе больше, как друг… В знании надлежит дойти до такой степени, чтобы не посрамить себя, когда тебе в компании случиться вступить в рассуждение о каком-нибудь деле… Все, что случится достопамятного, записывай, чтобы вояж твой служил тебе в пользу…» Такое теплое отеческое напутствие вряд ли можно отнести к разряду равнодушного отношения.

В других письмах Роман Илларионович писал: «Помни, мой друг, что ты поехал учиться, а не щеголять, и что мотовством доброго имени не наживешь и не удивишь… Мне хочется, чтобы ты в будущем году осенью поехал в Испанию и Португалию, а там духовные в великой чести, и все говорят по латыни, то можешь у них через то любовь иметь, когда говорить можешь по латыни… Мне крайне хочется, чтобы ты объехал Голландию и рассмотрел всех животных, кои в воде и на земле жительствуют… Приобретенное в них знание немало будет способствовать в будущем твоей должности. Вообще знать всех жителей сего, нами обитаемого шара, сколько полезно, тебе самому известно…»

Также заботливо относился Роман Илларионович и к младшему сыну Семену и к его супруге Екатерине Алексеевне. Известно, что когда Р. И. Воронцов скончался, Екатерина Алексеевна плакала о нем, как о родном отце.

Существует некоторая путаница при указании губерний, подчиненных графу Р. И. Воронцову. Согласно документам, в 1778 году он был назначен первым в истории Владимирским генерал-губернатором, а затем, с образованием Владимирского наместничества стал наместником Владимирским, Тамбовским и Пензенским. В 1782 году к Владимирскому было присоединено Костромское наместничество, так что последний год жизни Роман Илларионович пребывал в должности еще и Костромского наместника. Именно Владимирским и Костромским наместником граф Р. И. Воронцов указан в тексте надгробия над его могилой в Дмитриевском соборе Владимира.

Итак, двух старших дочерей, Марию и Елизавету сначала воспитывал дядя, потом императрица Елизавета определила ко двору: старшую Марию, симпатичную скромницу, сделала своей фрейлиной, а некрасивую и перенесшую оспу Елизавету сделала фрейлиной великой княжны Екатерины Алексеевны. Сыновей забрал к себе дед-Воронцов, а младшую – Екатерину (будущую любимицу (ли?) Екатерины и президента Академии наук) дядюшка Михаил Воронцов воспитывал вместе со своей единственной дочерью.