Георг Кооп - На линейном крейсере Гебен

На обратном пути в Босфор главным по-прежнему оставался вопрос: вернемся ли мы невредимыми обратно или нет? Нам уже показалось, что в радиорубке мы слышали подозрительные голоса в эфире. Русские напали на след? Всеобщее волнение. Но нет! Снова всё стихает, противник, таким образом, нас не обнаружил. Потушив огни, без единого проблеска света, покинув порт Самзун, “Бреслау”, словно привидение, движется в темноте. Луна исчезла под покровом облаков, в тишине спокойно дышит море. После полудня мы снова заходим в Босфор – и этот поход удался. В качестве вознаграждения экипаж может сойти на берег, спать или же предоставляется свободное время.

Жуткая теснота царит при посадке турецких войск

“Гебен” по-прежнему стоит без движения с двумя минными пробоинами в Стенийской бухте. Раны еще не залечены. Но прошло уже порядочно времени, думаем мы. Как только кессоны будут готовы – дело пойдет быстрее и ожидание закончится. Тут среди бездеятельного покоя наступает большая неожиданность. “Поднять пар во всех котлах!”, – звучит команда однажды после полудня!

Что случилось, спрашивает себя каждый из нас в радиорубке и на корабле. Врага не видно, не слышно ничего подозрительного, что же могло произойти? Должны быть действительно особые на то основания, если поврежденному “Гебену” необходимо выйти в море. Пока из труб в воздух вырываются черные клубы дыма, а “Гебен” стоит в любой момент готовый выйти из бухты Стения и набрать ход, мы напрасно ломаем себе головы над причиной нашего выхода. Как же будет происходить поход? Идти полным ходом с поврежденным корпусом мы не можем. Вообще рискованно выходить в море в таком состоянии, но если необходимо!

6 часов вечера. Приказ следовать к выходу в Черное море! “Гебен” медленно движется по Босфору. Вновь мы идём против течения. Но сегодня все же другое чувство. Не прогнать глупые мысли о пробоинах – но внешне они незаметны. Горделиво корабль идет вверх по проливу в Черное море. Мягкое сияние вечернего солнца ложится на воду, вокруг удивительно спокойно, в вечерней тишине простирается единая нескончаемая поверхность.

Держим курс на восток. Перед нами, словно пара верных псов, два миноносца с тралами. Нельзя получить еще одну пробоину. 4 часа мы идем таким образом в сгущающейся ночи. Наверху спокойно и ярко мерцают южные звезды. Около 10.30 вечера мы останавливаемся у Килии на анатолийском побережье и отдаём якорь. С лязгом он устремляется в глубину. Теперь миноносцы начинают свою дикую пляску вокруг лежащего без движения “Гебена”. Зигзагообразно они носятся вокруг корабля – защита против вражеских подводных лодок! Ставятся противоминные сети. Повсюду ведётся бдительное наблюдение за врагом. Кажется, что из ночной тиши вот вот вынырнет что-то зловещее.

Что же всё это должно означать? Невыносимое волнение, словно парализуя, давит на нас, буквально сковывая все конечности. Тяжело сердце бьётся, нервы напряжены до предела.

Так как это выход на смертельно раненном корабле, нас достаточно редко волнует что-то постороннее. Так проходят тревожные часы, нескончаемо тянутся минуты. Как же медленно может ползти время! Мы по-прежнему стоим без движения, как если бы мы ждали чего-то неопределенного. Ночь подходит к концу. Но ничего не происходит. Затем на востоке светлеет небо. Наступает утро – тут уже море становится неспокойным! Пенистые гребни зло пробегают по такой тихой прежде водной поверхности, а мы с нашими повреждениями здесь в открытом море! Только бы всё это окончилось благополучно.

Вскоре раздается команда: “Противоторпедные сети убирать, с якоря сниматься!”. Это звучит как спасение. Прежде чем море станет штормовым, “Гебен” снова найдет пристанище в тихих водах. Мы продвигаемся по направлению к Босфору. Уже светло, когда мы заходим в пролив и вскоре снова стоим в тихой бухте Стения. Каждый облегченно вздыхает. Что должен был значить этот странный поход? Вечером – в открытое Чёрное море, там ночь на якоре, а теперь снова обратно в порт! Непонятно. Это было демонстрацией? Русские или англичане прослышали о наших тяжелых повреждениях? Должен ли был “Гебен” им показать, что он всё ещё боеспособен?

Возникают различные вопросы. Наконец мы говорим себе, что этот поход был предпринят по очень важным обстоятельствам. Возможно, несмотря на строгий приказ молчать, враг пронюхал, что “Гебен” нарвался на мины? Ни один посторонний человек не должен был и не мог знать, как обстояло дело, как тяжело был повреждён “Гебен”. Но после того как мы с поврежденным корпусом находились в течение 14 часов в Черном море, враг, должно быть, уже принял все слухи за болтовню. Итак, “Гебен” все же не повреждён, – будут теперь думать они. Где это видано, чтобы военный корабль с подобными повреждениями, принявший 2000 тонн воды, покинул бы базу и направился в море сражаться!

Постановка противоторпедных сетей

Только бы кессоны изготовили побыстрее, чтобы мы могли начать ремонтные работы и “Гебен” вновь восстановил бы свою боеспособность – это наша ежедневная молитва. Но всё это тянется уже очень долго, вдвойне дольше, чем мы с нетерпением ожидали.

Наконец великий день настал. Взволнованно мы смотрим, как два могучих чудовища буксируются в тихой воде Стенийской бухты – это наши кессоны. Ранним утром 18 марта они будут доставлены к борту “Гебена” по одному с каждого борта. Затем они будут затоплены, медленно они погружаются в глубину, цепи держат эти колоссы, и вот они уже крепятся к бортам нашего корабля. Водолазы в воде, они устанавливают кессоны точно в районе пробоин. Один кессон уже установлен. Теперь вода снова откачивается. Неплотно прилегающие места между корпусом корабля и стенкой кессона водолазы тщательно заделывают пенькой.

Свободные от вахты матросы стоят на палубе и наблюдают за этой интересной работой. Прежде всего мы рады, что “Гебен” снова скоро будет отремонтирован и с прежними скоростью и боевым задором сможет выйти в Чёрное море. Как это было при нашей ночной вылазке в район Килии, с двумя пробоинами в днище, в случае реальной опасности мы бы далеко не ушли. Две башни вышли из строя, что сильно снизило нашу боеспособность, а о недостаточной скорости нечего и говорить. Счастье ещё, что русские не застали нас в таком состоянии, – думаем мы. Кто знает, вернулись бы мы вообще в нашу Стенийскую бухту. Теперь всё снова будет в порядке. И нам не нужно рисковать жизнью, когда мы пойдём в море.