Георг Кооп - На линейном крейсере Гебен

Но теперь наше положение становится совсем опасным! Русские знают так же хорошо, как и мы, что их время на исходе. Радиосвязь эсминцев становится настолько громкой, что наш детектор начинает слишком перегреваться. Во время войны у нас ещё не было наушников, они вошли в обиход лишь в 1918 г. Так что у каждого радиста был свой собственный детектор. С ним обращались так же осторожно, как с сырым яйцом. Русская радиосвязь тем временем становится невыносимо громкой, невозможно слушать, треск стоит в ушах. Зловещие ночные призраки должны быть в непосредственной близости, и тем не менее ничего не видно. Они хотят незаметно следовать за своей добычей под покровом темноты.

В наивысшем напряжении и тянущемся ожидании все на борту находятся по боевым постам. Глаза уже болят от постоянного всматривания в ночь. Возможно, что на черной воде все-таки увидим скользящую темную тень.

Тем временем работа в радиорубке идёт полным ходом! Мы лихорадочно прислушиваемся к каждому сигналу, который выдает врага. Теперь, вероятно, один эсминец передает другому: “Первый атакован!” Чёрт побери, что должно это означать? Почти в то же мгновение нас пульсирующим сигналом вызывает “Бреслау”. Ответ – и наш “младший брат” уже сообщает, что русские эсминцы приближаются в облаке нашего же дыма! “Бреслау” просит держать наши прожектора наготове. По его команде мы должны направить луч света на нашу собственную “дымовую завесу” и осветить эсминцы. Черт побери, они должны находиться уже совсем близко – в любой момент предательский след может вспыхнуть в фосфоресцирующей воде – миноносец, означающий катастрофу.

Таким образом, в высшем напряжении проходят несколько мгновений. Что принесёт следующая минута? Наблюдательные посты на палубе всматриваются в иссиня-черную ночь – вопреки всему они ничего не видят. Слишком темно. За корму призрачно уходит во тьму черный дым “Гебена”. На полном ходу и при встречном ветре он прижимается вниз и лежит на воде по правому борту, словно покрывало, которое мы тянем за собой.

Радиограмма “Бреслау” нам: “Направить прожектор назад!” Просьба быстро из радиостанции передается на ходовой мостик, и в следующий момент прожектора “Гебена” направляют бледные лучи света в иссиня-черную тьму. Во тьме двигается ярко освещенная клубящаяся масса – наше собственное облако дыма, и чётко стоят в непосредственной близости, словно призрачные тени, пять низких силуэтов, русские эсминцы, идущие на полном ходу в нашем дыму. Их безжалостно освещает белый луч прожектора.

В миг так неожиданно обнаруженные эсминцы, освещенные ярким светом, теряют уверенность. Тем более, когда в тот же миг с обеих сторон в темноте сверкнули длинные языки огня, и тишину ночи прорезал мощный гром. С грохотом ударяет залп из орудий “Бреслау”. Он ложится почти накрытием, рядом с первым эсминцем. В следующий момент – второй – попадание!

Когда мы заходим в голубой, солнечный Босфор, ночное столкновение с русскими эсминцами представляется нам диковинным наваждением.

На русском эсминце мгновенно вспыхивают огненные разрывы. Слышен грохот взорвавшихся снарядов – с него хватит! Корабль тонет! Теперь настала очередь следующего, секундное дело, прожектор отыскивает свою жертву – второй эсминец уничтожен – он тонет, первый уже исчез под водой. Теперь третий! Вновь ярко вспыхивают огни, но в одно мгновение эсминец делает резкий разворот и внезапно исчезает в ночи. Другие также сразу же разворачиваются и ныряют в спасительную темноту. Всё разыгралось молниеносно. Нас вновь окружает непроглядная темнота и полная тишина. Ночной кошмар позади {21} .

Но это был напряжённый момент. Чертовски хорошо продумали русские атаку в иссиня-черной ночи. Счастье, что совместная работа с “Бреслау” прошла так удачно. Все мы вздохнули, избавленные от возможного тяжелого несчастья. Во всяком случае, русским достаточно на эту ночь. Между уцелевшими эсминцами идет сумасшедшая радиосвязь. Через короткое время она затихает и теряется. Русские прекратили дальнейшие атаки. Через четверть часа встаёт луна, тогда светлеет, и вместе с тем миноносцы лишены возможности успешно атаковать. Сейчас у них, вероятно, будет полно работы, чтобы спасти уцелевших моряков с двух потопленных миноносцев. Должно быть, русские чувствовали себя ужасно, когда поняли, что они обнаружены.

Как нам потом рассказал коллега Р. с “Бреслау”, наблюдательные посты легкого крейсера, который шел в нашем светящемся кильватерном следе, неожиданно заметили перед собой по правому борту в глубокой темноте ярко светящиеся буруны перед форштевнями приближающихся эсминцев. Словно ищейки, эсминцы подкрадывались к “Гебену” в нашем низко стелящемся по воде дыму.

Тут же нам была дана радиограмма с просьбой включить прожектора. Тогда в этот же момент “Бреслау” вышел из нашего кильватерного следа и с большой скоростью направился в сторону эсминцев. Они всё ещё считали себя незамеченными. Тогда последовала вторая радиограмма: “Направить прожектор назад”.

Русских отделяло от “Гебена” от 100 до 200 метров, когда “Бреслау” открыл уничтожающий огонь. Еще долгое время моряки с “Бреслау” подшучивали над нами с этой ночной интермедией. Если бы не они, русские сперва оставили бы свои автографы на нашем борту, прежде чем потопить, шутили товарищи с нашего “младшего брата”! И они не так уж заблуждались. Настолько близко подошли к “Гебену” эсминцы. Вторая часть ночи проходит спокойно, мы можем немного отдохнуть от волнений. Луна высоко взошла над горизонтом, и море серебрится в её свете {22} .

Ночь удивительно тиха. На среднем ходу держим курс на Босфор. В середине следующего дня показываются обрывистые берега входа в пролив. Когда мы заходим в голубой, солнечный Босфор и радостно смотрим на его приветливые берега, ночное столкновение с русскими эсминцами представляется нам диковинным наваждением. Волнения этого похода уже наполовину забыты.

За пару часов перед нами зашли “Гамидие” и оба миноносца. Они благополучно вернулись домой. По крайней мере, их усилия не были напрасными. Теперь мы снова стоим в бухте Стения. “Гебен” блестяще выдержал первую боевую проверку после ремонта.

Экипаж спокоен – кто хочет спать, тот может поспать. У кого увольнение, может сойти на берег. Оставшаяся на борту вахта между тем готовится к угольной погрузке. Следующий день вновь приносит тяжелую работу.

Пасха 1915 года позади.

Моряки с «Гебена» идут в район Дарданелл