Саймон Монтефиоре - Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти

Здесь следует заметить, что Алеша Сванидзе к тому же много лет выполнял деликатные личные поручения Сталина. В середине 1937 года неожиданно обрывается дневник Марии Сванидзе. Причина ясна. Она больше не входила в окружение Сталина, и ей не о чем писать. К 21 декабря Сванидзе уже находились под следствием. Еще одним признаком опалы стало отсутствие приглашения на день рождения вождя. Для Марии это, наверное, было особенно обидно и больно.

Через несколько дней Сванидзе пришли в гости к Жене и Павлу Аллилуевым. Происходило это в Доме на набережной, где они все жили. Мария хотела похвастаться бархатным платьем с большим декольте. В полночь гости ушли. Женя и Кира пошли на кухню мыть посуду. Неожиданно в дверь позвонили. На пороге стоял взволнованный сын Марии от предыдущего брака. «Маму и Алешу арестовали, – сообщил он. – Маму увели в том красивом платье…» Через несколько месяцев Жене принесли письмо от Марии Сванидзе, которая просила передать его Сталину. «Если я не покину этот лагерь, то умру», – писала она. Женя передала письмо Сталину. Он нахмурился и предупредил: «Больше никогда этого не делай!»

Вскоре после ареста Марию перевели в тюрьму более строгого содержания. Только теперь Женя почувствовала, какую опасность таит для нее и ее детей такая близость к Сталину. Это вовсе не означает, что она разлюбила Иосифа Виссарионовича. Несмотря на ужасные несчастья, которые ей пришлось пережить, она продолжала любить Сталина до самой своей смерти.

Женя решила, что будет благоразумнее отдалиться от Сталина. Одновременно с этим она принялась уговаривать Павла поговорить с вождем об аресте их друзей. Очевидно, он выполнил ее просьбу. «Они мои друзья, – сказал он. – Посади тогда и меня в тюрьму!» Обращение помогло, нескольких человек отпустили.

Другие Аллилуевы тоже старались при случае заступиться за арестованных. Бабушка Ольга, жившая, как благородная дама, в Кремле, больше молчала. Многие считали, что Сталин не знал о кровавых подробностях репрессий и его обманывали чекисты. Она одна на этом корабле дураков прекрасно понимала, как обстоят дела. «Ничего в этой стране не происходит без его ведома», – говорила Ольга Аллилуева. Поэтому она никогда не просила ни за каких друзей. Сергей Аллилуев продолжал обращаться к Сталину. Он приходил к вождю домой, садился на диван и ждал, нередко засыпая. На рассвете, когда Сталин возвращался с позднего ужина, Аллилуев просыпался и просил за чью-нибудь жизнь. Генсеку нравилось дразнить тестя. Он часто повторял любимое выражение Сергея Аллилуева: «Точно, точно». «Значит, ты пришел ко мне, „Точно, точно“», – шутил вождь.

Сразу после ареста Сванидзе Анастас Микоян приехал, как обычно, на ужин к Сталину в Кунцево. Иосиф Виссарионович знал, как тот близок с Алешей. Он подошел к армянину и спросил:

– Ты слышал, что мы арестовали Сванидзе?

– Слышал. – Микоян мрачно кивнул. – Но за что?

– Он немецкий шпион, – ответил Сталин.

– Но это невозможно, – запротестовал Анастас Иванович. – Он ничего не саботировал. Какой толк от шпиона, который ничего не делает?

Тогда Сталин поведал своему непонятливому другу, что Сванидзе был особым шпионом. Немцы завербовали его, когда тот был в плену во время Первой мировой войны. А сейчас он должен только собирать информацию.

Можно предположить, что ужин после таких откровений продолжился как ни в чем не бывало.

Чтобы свалить руководителя, достаточно было его заподозрить. Дальше все происходило по инерции. Павел Петрович Постышев в свое время очень развеселил Сталина медленным танцем с Молотовым. Этот решительный и высокомерный большевик с нездоровым желтоватым цветом лица долго правил республикой, но недавно был смещен с поста первого секретаря компартии Украины. После отъезда из Киева он отчаянно пытался доказать свою преданность. Для этого Постышев уничтожил едва ли не всех чиновников в Куйбышеве. Сейчас же неожиданно выяснилось, что он погорячился и уничтожил не тех. Расплата наступила на январском пленуме.

– Но советское и партийное руководство находилось в руках врагов… – оправдывался Павел Постышев.

– Все? – прервал его Микоян. – От самого низа и до самого верха?

– Неужели в Куйбышеве совсем не было честных людей? – поинтересовался Булганин.

– А вы не преувеличиваете, товарищ Постышев? – грозно спросил Молотов.

– У всех бывают ошибки, – примирительно сказал Лазарь Каганович.

Постышев понял намек и тут же сказал:

– Я готов говорить о своих личных ошибках.

– Я хочу, чтобы вы рассказали всю правду, – попросил Лаврентий Берия.

– Пожалуйста, разрешите мне закончить, – взмолился Постышев. – Я попытаюсь объяснить мотивы, которыми руководствовался…

– Вы не можете ничего объяснить! – прогрохотал Железный Лазарь. – В том-то все и дело!

Павел Постышев встал, чтобы ответить на обвинения, но Андреев, который вел заседание, резко остановил его:

– Сядьте, товарищ Постышев! Это не место для прогулок.

Прогулки для Постышева закончились навсегда. Его подверг беспощадной критике Георгий Маленков. Сталин предложил исключить переусердствовавшего руководителя из политбюро. Никиту Хрущева, который вскоре отправился руководить Украиной, выбрали вместо опального Постышева кандидатом в члены политбюро. Хрущев взобрался на вершину советского Олимпа.

Падение Павла Постышева являлось и завуалированным предупреждением для Николая Ежова. Однако нарком и не думал успокаиваться, он действовал все с большей и большей яростью.

Сталин, казалось, не сразу решил, как поступить с Постышевым. У бывшего руководителя Украины, человека властного и жестокого, имелось немало врагов. Возможно, они в конце концов и уговорили вождя добить поверженного соперника. У Постышева оставалась последняя надежда – личное обращение к Сталину. «Товарищ Сталин, я прошу вас принять меня после заседания», – написал Постышев. «Я не могу вас сегодня принять, – сухо ответил Сталин. – Переговорите с товарищем Молотовым».

Через несколько дней Постышева арестовали. Сталин подписал очередную разнарядку на расстрелы, всего на 48 тысяч человек. В это же время состоялось падение и маршала Егорова. Военачальника ждала та же печальная участь, что уже постигла его красавицу жену.

Николай Ежов арестовывал, пытал и убивал не покладая рук. Он так выкладывался на работе, что валился от усталости с ног. 1 декабря 1937 года Сталин приказал ему взять недельный отпуск.

В начале января Ежевика, который к тому времени каждый день пил, отправился чистить Киев. Новый украинский руководитель Хрущев оказал ему самую энергичную помощь. Всего в столице Украины было арестовано 30 тысяч человек. Приехав в Киев и узнав, что его опередил предшественник Станислав Косир, вычистивший почти все украинское политбюро, Хрущев арестовал нескольких наркомов и их заместителей. Политбюро одобрило расстрельный список Никиты Сергеевича, состоявший из 2140 человек. Будущий преемник Сталина и тут перевыполнил норму. Он развернул на Украине свой Большой террор. В 1938 году были арестованы 106 119 человек. Приезд Ежова в Киев ускорил проведение кровавой бойни. «После приезда Николая Ивановича Ежова на Украину началось настоящее уничтожение спрятавшихся врагов», – хвалил Хрущев несгибаемого сталиниста Ежова за то, что тот безжалостно выкорчевывает «врагов народа».