Владимир Сухомлинов - Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания

20 сентября (3 октября). По городским слухам, очень винят Ставку великого князя Николая Николаевича за отсутствие плана действий, за авантюру в Карпатах. Не имею возможности судить, был ли хоть какой-нибудь план, так как меня ни разу не пригласили на доклады его величеству в штабе Верховного главнокомандующего, когда я был с государем. Может, в этом я сам виноват.

25 сентября (8 октября). Вчера в 12 ч. ночи получил приглашение сенатора Посникова (члена Верховной комиссии по расследованию причин недостатка снарядов) пожаловать в общество взаимного кредита для совместного осмотра моих денежных ящиков – нет ли там документов по делу комиссии. В 3 ½ ч. дня сегодня состоялся осмотр в присутствии товарища прокурора судебной палаты и следователя по особо важным делам. «Документов» не оказалось, а для просмотра взяты дела по бракоразводному делу Бутовича, которые там хранились. Результаты рыцарского поведения «К º Гучков и Поливанов». Обижаться на контроль порядочные люди не могут, но это ведь в сущности «обыск».

26 сентября (9 октября). Сегодня доложил командиру Императорской Главной квартиры о бывшем обыске, для доклада его величеству. Графа Фредерикса, этого рыцарски-порядочного человека, видимо, очень беспокоит положение вещей, которому так посодействовал великий князь Николай Николаевич. Ушли министр внутренних дел князь Щербатов и обер-прокурор Святейшего синода Самарин. Вместо первого назначен член Государственной думы Хвостов, очень правый.

27 сентября (10 октября). Кругом окружен сыщиками, следящими за каждым моим шагом. Ничего, конечно, против этого я не имею, но по форме это противно и обидно: вот в какое положение попадают самые верные и преданные государю люди. Клевета, ложь, доносы, Гучков, Поливанов и К º, можно стряпать какие угодно гадости, топить людей… Знамение времени…

28 сентября (11 октября). В здании Мариинского дворца с сенатором Посниковым просматривали бумаги, которые были взяты из ящиков общества взаимного кредита. После исследования всего составлен протокол, что ничего не найдено. Нельзя же найти то, чего нет и быть не может. Со всех сторон слышу, что г-жа Червинская и полковник Булацель мстят нам за изгнание из дома.

23 октября. Очень интересное письмо начальника Главного артиллерийского управления генерала Маниковского в «Новом Времени»: «До сего времени военно-промышленными комитетами не доставлено ни одного снаряда. Все те снаряды, которые прибывают на позиции и которые приходилось видеть корреспонденту, поставлены по исполнении заказов, данных Главным артиллерийским управлением в прежнее время, до открытия Военно-промышленных комитетов». А левые газеты находили, что благодаря Поливанову повысился объем выпуска снарядов и всякого снабжения. Выходит, что как будто это не так.

24 октября. В «Земщине» вычеркнули статью, в которой разоблачались злоупотребления в Военно-промышленном комитете. Вместе с письмом Маниковского это вышло бы очень занимательно. Интересно, по чьей инициативе вычеркнули? На театре войны дела наши неплохи.

26 октября. Все чаще и чаще приходится слышать, что Мясоедов повешен для «успокоения общественного мнения», родственники возбуждают ходатайство о предании гласности судебного о нем дела, – что, по всей вероятности, и придется сделать тоже для «успокоения общественного мнения». Что Мясоедов негодяй – это верно, но не все же негодяи непременно являются шпионами.

14 ноября. Получил от Верховной комиссии сводку по материалам о снабжении армии снарядами, с просьбой высказать свое мнение. За справками не имею возможности обращаться в управления, подчиненные врагу Поливанову, – вынужден отвечать исключительно почти по памяти.

4 декабря. А.И. Гучков и А.А. Поливанов работают дружно, признавая существующий строй и порядок не соответствующими требованиям времени… Если вовремя это не прекратить – быть большой беде…

11 декабря. Сформированные Военно-промышленные комитеты, в большом числе и повсеместно, получают много денег, но едва ли для настоящей войны окажут существенную пользу. Следовало бы направить их деятельность к тому, чтобы впредь обрабатывающая промышленность водворилась и развилась у нас так, чтобы бывшая до сих пор наша зависимость и заграничная кабала исчезли.

21 декабря. Заканчиваю XII выпуск «Остапа Бондаренки». В 1898 году вышел VIII и теперь IX – «Жизнь на хуторе», X – «По хозяйству», XI – «Гром грянул», XII – «По поводу дороговизны».

23 декабря. Великий князь Сергей Михайлович возмущен тем, что творится в Военно-промышленных комитетах, в особенности с заказами Обуховскому и Балтийскому заводам.

31 декабря. Без сожаления расстаюсь с 1915 годом, самым ужасным в моей жизни, в котором видел доказательство того, как мало вокруг порядочных людей, а лишь сплошной эгоизм, бессердечие, клевета, ложь и самые позорные средства для устройства собственной карьеры, собственного благополучия…

В апреле 1916 года последовал домашний обыск и арест меня на квартире. После того мне пришлось почти два года, с небольшими перерывами, скитаться по тюрьмам…

Только теперь мне стало ясно, что 1915 год, по сравнению с 1916, был (по отношению к моей жизни) относительно мягким и спокойным…

Парламент и партийная политика овладели русской армией!

С началом войны не оказалось ни одной страны, в которой не говорили бы о недостаточной подготовке к походу. Даже немцы стояли на том, что они к последней войне не были вполне готовы, несмотря на то что с 1871 года, то есть 43 года, на это у них было достаточно времени. После турецкой войны 1878 года прошло 26 лет; но после японской кампании – ко времени всемирной войны – всего девять лет, из коих в должности военного министра я пробыл всего четыре с половиной года. В одном из писем Сабурову граф Милютин описывает, какие укоры посыпались на Военное министерство, когда понадобилось выдвинуть часть армии против турок. Условия русской индустрии, финансов и культуры таковы, что нам очень трудно быть независимыми и не отставать от Запада. Граф Милютин тогда еще осознавал наше тяжелое положение, обратил на него внимание и писал: «Чего же можно ожидать в будущем, если Россия будет вовлечена в большую европейскую войну и не будет вполне подготовлена к тому, чтобы твердо стать уже не против одних турок, а против миллионных армий, отлично устроенных и снабженных всеми усовершенствованиями современной техники?»

После этого оказалось, что к ответственности будет привлечен тот военный министр, которому удалось за четыре с половиной года сделать то, что привело противников в изумление: русская армия в таких превосходных силах и такой боевой готовности появилась на полях сражений, что немцы, стоявшие уже под Парижем, отступили и спешили соответствующими мерами спасти свое положение на восточном театре военных действий.