Валерий Григорьев - Обречены на подвиг. Книга первая

Но были и те, кого «завозили» инструктора, и Дударенко не смог в них распознать будущего пилота. Одним из таких стал курсант Кущевского полка Сергей Хохлов. Списанный в мае, он попал дослуживать в роту охраны на училищный аэродром Михайловка. Там базировались самолеты Ли-2 и Ту-124, на которых проходили обучение курсанты штурманского факультета. В июле на подведение итогов в училище прилетели два командира полка на самолетах Л-29. Самолеты заправили и сдали под охрану бывшему курсанту. Серега, еще не забывший недавней летной науки, выбрал удачный момент, забрался в кабину самолета полковника Иевлева, запустил двигатель и взлетел. Пройдя пару кругов, он благополучно приземлился, взлетел с конвейера и еще пару раз повторил полет по кругу. За это время о самолете в воздухе успели доложить в Главкомат ПВО, начался страшный переполох, никто не знал, что у бывшего курсанта на уме. Так как в Советское время долго не разбирались, то было принято решение сбить самолет. Подняли в Крымском полку самолет-истребитель МиГ-19. Пока тот на полных парах мчался выполнять «боевую» задачу, рядовой охранной службы успел приземлиться, и обошлось без кровопролития. «Подвига» курсанта никто по достоинству не оценил. Возбудили уголовное дело, но то ли военная прокуратура не нашла состава преступления, то ли командование ПВО решило все «замять» – Хохлова не посадили. Поставив черную метку в его личном деле, демобилизовали из рядов Вооруженных сил СССР. После этого вышел грозный приказ министра обороны, которым запрещалось бывшим курсантам летного факультета дослуживать в авиационных частях.

Но буквально через несколько месяцев такое же приключилось на соседнем с нами аэродроме Грозный. Там списали курсанта учебного авиационного центра – УАЦа. Такие учебные авиационные центры существовали при ДОСААФ – Добровольном обществе содействия армии, авиации и флоту, организации, которая готовила профессиональные кадры для Вооруженных сил страны (ныне преобразована в РОСТО). В этих центрах по ускоренной программе за полтора-два года готовили летчиков для полетов на самолетах Л-29 и МиГ-17. Только такая богатая страна, как Советский Союз, могла позволить себе обучать дополнительно тысячи военных летчиков помимо тех, которых готовили летные училища Министерства обороны. Теоретическая подготовка летного состава там была настолько низкой, что в авиационной среде выпускники УАЦев получили не совсем лестное название «хунвейбины». Выпускник УАЦа получал звание младшего лейтенанта и в дальнейшем распределялся в войска или становился офицером запаса, поступая в мобилизационные ресурсы страны. Однако немалая, наиболее талантливая часть пилотов за время службы сделала прекрасную летную и командирскую карьеру. Как пример можно привести бывшего командира Пермского истребительного авиационного полка, ставшего в последствии министром обороны Казахстана генерал-полковника Мухтара Кашаповича Алтынбаева.

Так вот, списанный по летной неуспеваемости курсант УАЦа тоже попал в охрану, но ведомства-то были разные, и приказ МО СССР центров, находящихся в ведении ДОСААФ, не касался. Чем руководствовался в этом случае бывший курсант, уже никогда не узнаем: то ли он решил доказать свою летную состоятельность, то ли надумал покончить жизнь самоубийством. Будучи в ночном карауле, он вскрыл кабину так и не освоенного им МиГа. Вместо парашюта подложил себе перевернутое ведро и взлетел. Покружив над аэродромом, огни которого не были включены, он, не имея возможности совершить нормальную посадку или катапультироваться, рухнул вместе с самолетом в нескольких километрах от аэродрома.

Когда нас обучали сложному пилотажу, на инструкторов было страшно смотреть. Выполнять в летную смену по шесть полетов с рабочими перегрузками семь-восемь единиц очень тяжело. По-моему, любимыми их словами на вводе в петлю были: «Отпусти! Отпусти! Не тяни!» Мы, молодые и здоровые парни, полные сил и желания покорить своей воле самолет, таскали ручку управления так, что темнело в глазах даже с ППК – противоперегрузочным костюмом. Инструктора же летать с ППК считали ниже своего достоинства.

Очень мне нравились самостоятельные полеты на сложный пилотаж. Петли, перевороты, бочки – фигуры с названиями, знакомыми с детства, теперь были нам подвластны. Нельзя описать чувства, когда самолет свечой уходит в небо, и перед твоим взором только его безупречная синь. Голова закинута назад в ожидании «перевернутого» горизонта, а рука каким-то шестым чувством держит именно ту перегрузку, которая позволит безопасно выйти в верхнюю точку. Летать вниз головой было прекрасно. Одно плохо: выполнять самостоятельно разрешалось ограниченное количество фигур сложного пилотажа.

Полет парой покорил своей необычностью. Было просто невероятно на высоте нескольких километров видеть рядом с собой, на удалении каких-то пятнадцати-двадцати метров, самолет, а нем – повернутую в твою сторону счастливую физиономию однокашника.

Кроме полетов в Слепцовской ничего интересного не происходило. В выходные дни мы были предоставлены сами себе, никто из отцов-командиров за нами толком не приглядывал, справедливо полагая: «А куда вы на хрен денетесь с подводной лодки?»

Иногда в выходные дни приходил пьяный командир полка полковник Иевлев. Здоровенный, как медведь, он обычно приглашал курсантов в «квадрат» и рассказывал одну и ту же историю из своей молодости. Закончил он училище после Великой Отечественной войны. Попал в полк, где каждый пятый летчик был Героем. В то время возрождались традиции старой российской армии. Быть офицером считалось очень престижно. Молодые генералы, сделавшие карьеру не в столичных кабинетах, а на полях сражений, вносили в офицерскую среду дух чести и благородства, личного достоинства, уважения к товарищам. Стали появляться забытые в советское время офицерские балы. Иевлев был статным и красивым молодым человеком. Ладно сидевшая на нем лейтенантская форма помогала разбивать женские сердца. Как-то на одном из офицерских балов он начал усердно ухаживать за молодой красивой женщиной. Стараясь показать себя с самой выгодной стороны, он взахлеб рассказывал о своей профессии и былых подвигах языком видавшего виды военного летчика. И вот в разгар веселья в перерыве между танцами к ним подходит начальник гарнизона, моложавый генерал-лейтенант авиации, дважды Герой Советского Союза. Объект его внимания представляет ему генерала со словами:

– Знакомьтесь, лейтенант, мой муж!

И тут наш славный командир понял, что милая изящная дама – жена их командира корпуса, летчица знаменитого полка «ночных ведьм», Герой Советского Союза, о которой в гарнизоне ходили легенды. «Боевой» летчик готов был если не пустить пулю в лоб, то провалиться на месте.