Валерий Григорьев - Обречены на подвиг. Книга первая

За небольшой период службы в Астрахани я навертел столько бочек, что мои руки и ноги двигались так же естественно, как руки и ноги идущего по земле человека. Моя динамическая память оказалась до такой степени устойчивой, что я от души продемонстрировал командиру свое умение. Когда ему надоел беспрерывно вращающийся перед глазами горизонт, он припечатал:

– Достаточно!

Весь оставшийся путь проходил при абсолютном молчании инструктора – верный признак того, что он моим полетом доволен. Четко выполнив посадку и завершив полет, я с нетерпением ждал его замечаний. Не склонный к похвалам Андреев сказал, что если я и на МиГ-25 буду пилотировать так же спокойно и уверенно, то проблем не будет.

Второй полет я выполнял уже на МиГ-25пу и тоже с Александром Мефодьевичем. По сути, это был вывозной полет, но я чувствовал, что инструктор не вмешивается в управление. К моей радости, ни перерывы в полетах, ни новый тип самолета, ни два двигателя, которые были на Миг-25 и которыми так пугали меня уже летавшие летчики, – ничто не вызывало у меня больших затруднений. Небывалый прилив сил и уверенности в себе позволил выполнить полет так, как будто я на этом самолете пролетал не один год. После посадки инструктор сдержанно, но с уважением сказал, что выпустил бы меня на боевом самолете. Второй полет на МиГ-25пу я выполнял уже как корифей.

Полеты на МиГ-25 осложнялись тем, что рулежные дорожки еще не были отремонтированы. Самолет от ЦЗТ (центральная заправочная топливом) до ВПП перед взлетом и от ВПП обратно на ЦЗТ после посадки таскали тягачом. Тратилась масса времени.

Но самое большое неудобство было в том, что стало припекать жаркое южное солнце, при всех этих маневрах экипажи находились внутри самолета, а система кондиционирования при незапущенных двигателях не работала – так, что не один пуд соли потеряли мы с п отом при освоении новой техники.

Четыре – минимальное число контрольных полетов перед первым самостоятельным. С таким количеством контрольных полетов выпускали только самых опытных «стариков». Даже они не всегда укладывались в эту норму. Но меня спланировали на выпуск уже на следующую летную смену. Летчики с недоверием смотрели в плановую таблицу, где синим цветом были обозначены два моих контрольных полета и красным – самостоятельный полет на МиГ-25. С удивлением и недоверием спрашивали, чем это я так подкупил строгого Мефодьича. Я и сам не верил своим глазам и отмалчивался, боясь сглазить удачу.

На следующий день полеты не состоялись по погодным условиям. Зарядили дожди с низкой, непригодной для полетов облачностью. Распогодилось только через две недели. Меня по-прежнему планировали на самостоятельный вылет. Сомнения начали терзать мою душу: ведь я вчерашний лейтенант, у меня и так большие перерывы, а тут после двух контрольных полетов предстоит лететь самостоятельно… На предварительной подготовке я на всякий случай, чтобы не обвинили в излишней самоуверенности, задал вопрос своему командиру звена:

– Не маловато ли после двух недель перерыва?

Мрачный, как обычно по трезвости, Гена после небольшой паузы ответил философски:

– Жрать захочешь – сядешь! – и довольный своей шуткой, заржал.

Я согласно закивал головой: чего-чего, а жрать непременно захочу.

21 апреля 1977 года. После двух контрольных полетов подхожу к сорокатонному монстру по имени МиГ-25. Вспомнил 1973 год, когда на училищном аэродроме Тихорецк приземлилась четверка этих красавцев. Любопытных «курсачей» ближе чем на полсотни метров к самолету не подпускали, выставив оцепление из часовых, вооруженных карабинами СКС. Два огромных, возвышающихся до шестиметровой высоты киля, более полутора метров в диаметре реактивные сопла двигателей, в которых во весь рост мог бы уместиться взрослый человек, – все впечатляло своими размерами и формами. Непривычный для самолета цвет – серый с зеленоватым оттенком – усиливал эффект нереальности происходящего. Большое впечатление на меня произвели и колеса шасси, которые по своим размерам больше подходили трактору, чем самолету-истребителю. Но самым большим потрясением были пилоты – разгоряченные только что закончившимся полетом, облаченные в высотно-компенсирующие костюмы с громадными кольцами-«ошейниками» гермошлема, лежащими на их плечах, они больше походили на Богов, спустившихся с небес. Однако при ближнем рассмотрении эти Боги оказались обычными низкорослыми парнями, жадно потягивающими дым сигарет, о чем-то вперемежку с матом обсуждающими перипетии недавнего «воздушного боя». Как завороженный, смотрел я тогда на этих небожителей, в самых дерзких мечтах не представляя себя на их месте.

И вот, нереальное становится явью. Я в короткое время прошел вывозную программу, ничего сверхъестественного в этом гиганте не обнаружил и через считанные минуты самостоятельно поднимусь на этом чуде двадцатого века в воздух. Сказать, что я не испытывал волнения, садясь в кабину самолета, было бы неправдой, волнение присутствовало, но не то, какое я испытывал прежде перед полетом на новом типе самолета. Это чувство перемешивалось с полной верой в собственные силы и способности, с гордостью за самого себя. Это было чувство предстоящего свидания с любимой, пока не покоренной женщиной, встречи с чем-то необычным, но желанным. Не было ни малейшего сомнения в том, что я справлюсь с первым самостоятельным полетом. Приятное волнение наполняло мою душу в предчувствии скорого испытания полетом, пьянящего объятия с небом.

«На одном дыхании» – именно так я оцениваю полет, когда кажется, что ты набрал в грудь воздуха на взлетно-посадочной полосе и на ней же выдохнул, совершив посадку. Вот и этот полет прошел на одном дыхании и закончился красивой посадкой. Меня, по не нами заведенной традиции, сначала подбрасывают в воздух друзья-однополчане, а затем тащат к левой стойке шасси и троекратно уверенно, но не очень сильно бьют задницей по пневматику. Все, родился очередной пилот МиГ-25-го!

Я, как и кого положено, угощаю сигаретами и с удовольствием читаю хвалебный боевой листок, на котором красуется моя фотография и написано, что вот этот старший лейтенант, комсомолец в минимальный срок прошел вывозную программу и с отличным качеством выполнил первый самостоятельный полет на современнейшем самолете-истребителе. После полетов забираю листок на память: будет, чем в старости похвастаться перед внуками. Хотя, честно говоря, о старости в неполные двадцать четыре года не думается.

После самостоятельного полета установилась типичная для этих мест безоблачная погода, и моя программа пошла семимильными шагами. В конце апреля вся трава успела выгореть, и нас окружал ландшафт скорее лунный, чем земной. Но лично меня это нисколько не огорчало, главное – больше и чаще летать. Серега Павлишин, приехавший из-за семейных проблем на три недели позже меня, с удивлением обнаружил, что я самостоятельно летаю на воздушные бои. Замполиты не успевали сочинять боевые листки – в таком темпе я осваивал новую технику.