Анна Тимофеева-Егорова - Я Береза, как слышите меня

- Не веришь, что ли? Так вот документы. Сейчас в военкомат иду, а там - на фронт...

- На фронт? - уже с почтением переспросила я.

- А то куда же. Но это тебя мало касается, дело мужское. А догонял тебя, увидя гимнастерку с птичками в петлицах, вот зачем: слышал, завтра с утра кое - кто из начальства приедет. Так что не прозевай...

- За-а-втра. А куда сегодня податься?

Парень улыбнулся:

- Да хоть в театр. Оперный. Последний спектакль идет, - "Кармен", а затем театр эвакуируется. Он здесь в центре, совсем рядом.

Проводила я парня до горвоенкомата. Пожелала ему с возвратиться домой с победой и немножко позавидовала тому, что он уже идет на войну защищать Отчизну. В театр я тогда сходила. Помню на сцену смотрела, словно через матовое стекло. Все виделось расплывчатым, туманным, а ведь сидела в пятом ряду партера полупустого зала. Да, не до спектакля было - мысли уносились куда-то далеко - далеко. Испания, тореодоры, страсть и любовь... Не доходило это тогда, не волновало. И то, что красавица Кармен начала свою знаменитую хабанеру, я отметила как-то полусознательно. Но вот на самой высокой ноте вдруг сорвался оркестр. Певица застыла с раскрытым в недоумении ртом. Внезапная тишина опустилась в зал. Затем маленький сухопарый мужчина прошел по сцене, остановился у самой оркестровой ямы и загремел в тишину:

- Товарищи, воздушная тревога! Просьба ко всем - спуститься в бомбоубежище. Только соблюдайте, пожалуйста, порядок.

Финал спектакля получился непредусмотренным программой...

Из бомбоубежища я вернулась в помещение аэроклуба и обосновалась на ночлег в одном из кабинетов на диване, обтянутом холодным дермантином.

Утром раздался стук в дверь, и тут же на пороге появился широкоплечий ладный человек в форме военного летчика. В петлицах три кубика. Старший лейтенант, стало быть. "Старлей" заметил меня не сразу, так как я лежала на диване забаррикадированная столами.

- Вы что здесь делаете? - спросил он строго.

- Я из Москвы, получила назначение в местный аэроклуб. И вот жду начальство.

Лицо военного просветлело:

- Считайте что мы по одному делу. Мне тоже нужно начальство. За летчиками приехал, - тут старший лейтенант сделал выразительный жест рукой - по всему было видно, что дворец авиации его хозяева покинули и надолго...

- А как же быть?.. - с тревогой спросила я, но вдруг внезапная идея пришла мне в голову. - Так вы за летчиками? Возьмите меня! Вот документы. Они в полном порядке.

"Старлей" внимательно прочел мое предписание из Центрального аэроклуба.

- Что ж, характеристика подходящая. Я беру вас, Егорова. Только все по закону нужно оформить. Поедем в военкомат.

Потрепанный пикап доставил нас к месту. Пробившись через плотную толпу мобилизованных, мы предстали перед комиссаром. Но тот, узнав в чем дело, лишь головой замотал: "Какое отношение она к нам имеет? Из Москвы приехала, пусть туда и возвращается."

- Да не тяни волынку, майор! Нам летчики позарез нужны, наступал старший лейтенант.

- Не могу, не имею права анархию разводить, - упорствовал комиссар.

Спор ни к чему не привел. Пришлось давать задний ход. Листаревич (старший лейтенант успел представиться) успокаивал меня:

- Да бог с ними, с этими бюрократами. Поедем прямо к нам в часть, на месте все и решим.

По пути заезжаем в госпиталь, лейтенант прихватывает двух летчиков, после ранения, механика, отбившегося от части, и осоавиахимовского летчика. Листаревич повеселел - не с пустыми руками ехал в часть.

И вот мы несемся на пикапе в какую-то 130-ю отдельную авиаэскадрилью связи Южного фронта (ОАЭС). Лейтенант в прошлом сам летчик и старается это доказать, управляя пикапом. Скорость держит, как на У-2 -почти сто километров, не очень-то задумываясь о сидящих в кузове...

Наконец аэродром, вернее, площадка неподалеку от станции Чаплино, в хуторке Тихом. Пропыленные и изрядно измотанные тряской ездой, мы сразу же явились пред ясны очи начальства.

- Маловато войска...

- Эвакуировался аэроклуб, товарищ майор, - оправдывался старший лейтенант, - но ведь орлов привез!

- Орлов? - переспросил майор, - и как-то подозрительно, искоса посмотрел на меня.

Только сейчас я заметила на груди командира орден Красного Знамени и обрадовалась: значит, боевой, значит, никак нельзя упустить случая, и тут же бодро отрапортовала:

- Бывший инструктор-летчик Калининского аэроклуба Анна Егорова прибыла в ваше распоряжение...

- Так ведь нет еще приказа женщин на фронт брать.

- А разве для того, чтобы сражаться за Родину, обязательно нужен приказ?

- И то верно... - майор пристально посмотрел на меня.

- Документы, Егорова, при вас? - голос майора звучал обнадеживающе.

- Так точно!

Я быстро выложила на стол летную книжку, паспорт, комсомольский билет и направление в Сталинский аэроклуб. Внимательно познакомившись с документами, майор обратился к находящемуся здесь же капитану:

- Грищенко! Завтра проверьте у Егоровой технику пилотирования.

Я перехватила взгляд Листаревича. Довольный "вербовщик" подмигнул мне, дескать, все в порядке - считай себя пилотом 130-й отдельной авиаэскадрильи связи Южного фронта.

Заместитель командира 130-й ОАЭС Грищенко для проверки моей техники пилотирования избрал маршрут: хутор Тихий - Симферополь. Полет прошел благополучно и я получила "добро". Позже, когда я уже прижилась в эскадрильи связи, мне рассказали, что Петр Игнатович Грищенко, в прошлом летчик истребитель, после аварии был списан с летной работы, но началась война, и он добился назначения летчиком в 130-ю ОАЭС. Летал замкомэск смело, ему поручались самые ответственные задания.

Как-то в 1942 году под Лисичанском самолет Грищенко перехватили четыре "мессершмитта". Петр так умело и отчаянно маневрировал на своем беззащитном "кукурузнике", что фашисты ничего не могли с ним сделать и убрались восвояси. Правда, лейтенант на изрешеченном самолете не долетел до аэродрома - сел на болото и скапотировал. Наши бойцы помогли вытащить машину, летчик сам отремонтировал, выполнил задание и вернулся в эскадрилью. Докладывая о случившемся, бывший летчик - истребитель признал: "Оказывается, и У-2 самолет! Правда, стрелять не из чего, однако на таран идет запросто... "

Вот такую машину и получила я на третий день пребывания моего на фронте. Не скоростной истребитель, не пикирующий бомбардировщик, а просто У-2. Самолет, с которым связывала меня уже долголетняя служба, самолет, который в годы войны пережил свое второе рождение, и стал называться ПО-2 по имени своего конструктора - Поликарпова. Самолет, который заслужил славу и восхищение им фронтовиками и ненависть врага.

Природное чутье или все от бога?

Фронтовики помнят, как этот нехитрый биплан получал самые неожиданные, порой слишком громкие, порой иронические, но всегда добрые названия. Для пехоты он был старшиной фронта, партизаны за его невероятную способность совершать посадки на "пяточках" прозвали У-2 "огородником" или "кукурузником", а опытные пилоты почтительно именовали юркий самолет "уточкой". Но суть не в названиях. У-2 честным ратным трудом добывал себе славу: перевозил раненых, доставлял почту, летал на разведку, бомбил гитлеровцев по ночам. Его считали лучшим видом фронтового транспорта генералы и маршалы, военные корреспонденты и врачи. Необычная маневренность, неприхотливость в эксплуатации и простота в управлении позволяли проводить на "кукурузнике" такие операции, которые быстроходным и тяжелым самолетам были попросту недоступны.