Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

По праву, потому что это машина ее Вовки, который когда-то ушел из родного нищего дома служить в армию, а теперь – полковник, уважаемый человек – приехал отчитаться перед мамой о своем житье-бытье…

Я уверен, что высокая оценка этого бытия, услышанная от мамы, явилась для полковника Мовчана более ценной, чем именной пистолет, который вручили ему накануне, несмотря на то, что этой наградой он очень дорожит.

Подобную (полковничью) историю мне рассказывал и наш общий друг сенатор Валерий Федоров.

Отец Валерия Ивановича – из тех ковровских мастеровых, руками которых в самом прямом смысле создавалось славное русское оружие. Ковров – город небольшой, все друг друга знают, тем более что Иван Федоров был в нем человек не последний. Домой в отпуск Валерий Иванович приехал вскоре после получения полковничьего звания и, соответственно, положенной по рангу папахи.

Когда отец с сыном собрались вместе пройтись по городу, полковник начал одеваться в «гражданку». Эта попытка была немедленно и категорически пресечена Федоровым-старшим: «Надень форму и папаху!»

Потом они шли по улице рядом, и каждый третий встречный почтительно здоровался с отцом, и каждому из них он гордо представлял:

– Мой сын. Полковник!

Рассказывая это, Валерий Иванович посетовал: «Жаль, что отец не дожил до того времени, когда мог представить меня землякам генерал-полковником».

И я его понимаю. Отчитаться перед своими родителями о назначении федеральным министром я смог только перед их могилами на пермском кладбище…

Договорившись, что мотивация удачи – это коктейль, никак не уйти от вопроса: а каково распределение в этом коктейле моральных и материальных стимулов, мотивов?

В конце 1960-х на научном семинаре, который проводил основатель экономического факультета Пермского университета доцент И. Сандлер, обсуждалась тема соотношения материального и морального стимулирования работников. Докладчик построил график, из которого было видно, что при низкой оплате моральные стимулы почти не действуют и в разы уступают материальным. Но когда человеку уже хватает на кусок хлеба и крышу над головой, он начинает обращать внимание на моральные стимулы. Более того, наступает переломный момент, когда влияние моральных и материальных стимулов выравнивается (на графике кривые пересеклись в одной точке), а далее моральные стимулы приобретают большее значение (на графике – устремились вверх, оставив материальные ниже).

Сандлер подошел к графику и, ткнув карандашом в точку пересечения, спросил: «При какой зарплате это происходит?» Докладчик задумался: «Пожалуй, рублей 400–500» [152]. Снова пауза… и резко: «Впрочем, все зависит от коэффициента жадности конкретного лица».

Работающие со мною начальники и подчиненные не дадут соврать, что у Сапиро этот коэффициент был, конечно, не нулевым, но весьма малой величины. Получить премию, очередную прибавку за кандидатскую или докторскую диссертацию, гонорар за книгу было всегда приятно (и полезно), но главной «движущей силой» этот фактор никогда не был. Может быть, потому, что я вырос в достаточно обеспеченной по тем временам семье (мама работала главным врачом больницы, отец – главным инженером завода), в студенческие годы месяцами подкармливался на тренировочных сборах, а служебную карьеру начал с мастера прокатного (горячего!) цеха, нелегкая работа в котором сравнительно хорошо оплачивалась. При вполне приличном достатке родители жили весьма скромно. Может быть, даже слишком. Поэтому их потребности почти всегда были ниже возможностей. Женитьба эту умеренность не пошатнула. Жена потеряла отца в два года, а ее мама работала медицинской сестрой, зарплата которой не нуждается в комментариях. Тем не менее, запросы молодой супруги оказались в «среднесемейных» пределах. Оглядываясь назад, думаю, что, при реальных материальных возможностях семьи, молодой и (ей-Богу, не преувеличиваю, красивой) женщине идти на определенные самоограничения было не просто. Видимо, дело не столько в достатке, сколько в воспитании.

Не удивительно, что выражение «жадность фраера сгубила» было для меня органичным «с младых ногтей». Иногда, употребляя его на людях, будучи уже профессором и заведующим кафедрой, очень огорчал формального и неформального комиссара нашей кафедры Нину Борисовну Носову, которая очень хорошо относилась ко мне и искренне считала, что подобная терминология вредит моему профессорскому имиджу.

Иногда очередное повышение по служебной лестнице было сопряжено с понижением зарплаты. Почти на треть меньше я стал получать, перейдя из Академии наук в заместители председателя облисполкома. А зарплата российского министра оказалась в два раза меньше, чем у пермского спикера. В этих случаях я вспоминал ответ одного из бригадиров моей смены Ивана Воскрекасенко, который в ответ на мое поздравление с его появлением на заводской Доске почета выдал:

– Спасибо, конечно, но чести много, а денег – х..!

Оценивая рецептуру коктейля «Мотивация», я еще раз хочу предостеречь от крайностей. Рыночная экономика «по умолчанию» диктует необходимость не продавать свой труд по демпинговой цене. Но, когда самоуважение перерастает в жадность, я и сегодня вспоминаю о сгубленном не без причины «фраере».

Существует еще один не совсем здоровый карьерный мотив – показать, кто в доме хозяин . Идеология здесь проста, как солдатская портянка: до сих пор «деды» (начальники) доставали меня, теперь я покуражусь над «салагами» (подчиненными). В более мягком варианте – это возможность вкусить плоды субординации, прекрасное определение которой приведено у Константина Симонова: «Ты фельдфебель – я дурак, я фельдфебель – ты дурак!» С удовлетворением скажу, что в моей биографии ярко выраженные представители этого класса отсутствовали.

Следующим побудительным мотивом к достижению успеха назову такой: улучшение условий работы .

Прежде всего это может выражаться в получении аппарата помощников и отдельного рабочего кабинета. Если повезет – кабинета с комнатой отдыха.

В российский «социальный» карьерный пакет обязательно входит комфортное транспортное обслуживание. На короткие расстояния эту функцию обеспечивает персональный служебный автомобиль с водителем (на «западе» чиновник достаточно высокого ранга и мультимиллионер не считают зазорным сами садиться за руль, но у нас это как-то не прививается). Удобство преодоления длинных дистанций создают авиабилет в бизнес-классе или, что еще круче, персональный самолет.

В «улучшенные условия» входят такие разные, но одинаково важные позиции, как надежная и быстрая связь (вплоть до спутникового телефона) и возможность быстро и качественно пообедать.