Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

Каждому, наверное, приходилось сталкиваться с тем, что человек, с которым нормально работаешь и который числится в твоих приятелях, сделал что-то не то. Имеются несколько вариантов реагирования на эту нештатную ситуацию.

Первый: усилить внимание к дальнейшему поведению партнера с целью выяснить суть произошедшего. Что это: случайный, досадный сбой или устойчивая негативная тенденция, черта характера, которую ты раньше просто не замечал?

Второй: глядя в глаза партнеру, обратить его внимание на случившееся. По сути дела, потребовать объяснения. Может быть, даже высказать свое «фи».

Третий: делая вид, что ничего не произошло, «спрятать за пазуху» камень, прикатившийся от партнера, и ждать момента, когда он отвернется, чтобы ответить адекватно – «по темечку».

Действия в соответствии с первым вариантом безобидны, но очень продуктивны… Третий вариант для меня принципиально неприемлем. Хотя именно он мог бы оказаться наиболее эффективным. Методом исключения оставалось использовать сочетание первого и второго.

Как для кого, а для меня выяснять отношения, предъявлять претензии – процедура не из приятных. Независимо от того, с кем приходится разбираться: выше-, ниже– или равностоящим. Готовясь к первому объяснению с ГВ, страха не испытывал, но неприятное чувство – сполна. Мысленно набросал текст, суть которого сводилась к аккуратному (одно из любимых слов Б. Кузнецова) напоминанию о святости границ между нашими «епархиями», незыблемости этих границ и о взаимном ущербе от их нарушения. Поставив себя на место ГВ, выдвинул несколько контраргументов. Затем, уже от себя, заготовил ответы на предполагаемые возражения. В общем, подготовился к неприятному, тяжелому разговору. ГВ, как всегда, по-братски встретил, внимательно выслушал мой монолог и заявил, что случившееся – недоразумение, что это следствие торопливости и недоработки подчиненных, что я полностью прав и подобное не повторится.

Все «домашние заготовки», припасенные к дискуссии, остались невостребованными. И, хотя в диалоге с ГВ получился, вроде бы, «счастливый конец», какой-то червячок шевелился где-то глубоко, омрачая радость нежданно легкой победы и торжествующей справедливости.

Червячок шевелился не зря. История повторялась не раз и не два, и каждый раз я пересекал приемную, ГВ обаятельно улыбался, извинялся и… снова вторгался на мои «делянки». Особенно внешнеэкономические.

Какова была подоплека его экспансии? Естественный, как чих, хватательный рефлекс? Или тщательно выверенный стратегический план? Или коктейль того и другого? Тогда в каких пропорциях? У меня нет уверенного ответа на этот вопрос.

Со стороны наши отношения продолжали выглядеть по-прежнему. Изменения в них улавливали лишь те, кто попал не в самое лучшее положение слуги двух господ – руководители «моих» подразделений, оказавшихся объектами повышенного внимания ГВ.

Естественно, что под влиянием всего этого былая внутренняя комфортность наших отношений потихоньку таяла. Губернатор Б. Кузнецов этого или не замечал, или не хотел замечать. По крайней мере, не вмешивался. Постепенно становилось ясно, что «загончик», отведенный двум первым заместителям, становится тесноватым.

Может, для кого-то этот конфликт покажется не заслуживающим серьезного внимания, проявлением гнилой интеллигентности. Ну что Сапиро строит из себя невинность? Все толкаются локтями. Он – в твой огород, а ты – в его. Не доходит – поступи по третьему варианту. Не позволяют этические соображения таскать камень за пазухой, поставь вопрос ребром в присутствии губернатора, обматери, глядя в глаза. Вообще-то, я это умею делать еще со времен работы мастером. Что последует далее, предугадать не сложно. Губернатор пожурит ГВ и скажет нам: «Ребята, надо жить дружно». ГВ на какое-то время приутихнет… А дальше? Дальше – война. Да не простая, а диверсионно-подковерная, в которой я обречен на поражение…

Что произошло дальше, лаконично и весьма точно рассказал позднее в своем интервью В. П. Хлебников: «На фоне «прокола» Кузнецова на выборах в Совет Федерации в декабре 1993 года Игумнов доказал Борису Юрьевичу его «неизбираемость» на прямых и всеобщих выборах, затем поспособствовал плавному переходу Евгения Сапиро в кресло спикера вновь сформированного областного парламента и впоследствии помог Борису Кузнецову попасть в Госдуму в составе партийного списка НДР… Реальные соперники Игумнова были мягко отодвинуты в сторону, и выборы в декабре 1996 года прошли фактически безальтернативно» [181].

Многие считают, что «звездный час» ГВ наступил после выборов 1996 года, особенно после моего вынужденного ухода с поста спикера в конце 1997-го. Формально это так.

А не формально… Рискну даже назвать конкретный день, когда космический корабль «ГВ-36» достиг апогея: 18 января 1996 года, день инаугурации губернатора Пермской области Геннадия Игумнова, назначенного вместо ушедшего в Государственную думу Бориса Кузнецова.

От заядлого шахматиста экс-министра Вячеслава Михайлова я как-то услышал: «Гроссмейстерами становятся не те, кто придумывает головокружительные комбинации, а те, кто не ошибается за шахматной доской». Шестилетний шахматный марафон ГВ провел безукоризненно. Особенно – труднейший его отрезок 1992–95-х годов. В глазах широкой общественности все, что было наработано позитивного, полностью или частично оказалось в его активе. Например, в конце 1996 года, в период губернаторской предвыборной кампании, он неоднократно говорил о своей ведущей роли в переводе экономики области на рыночные рельсы, позабыв, что в 1992–93-х годах имел к этому весьма отдаленное отношение. На открытии автомобильного моста через Чусовую был забыт Анатолий Тульников, который все эти годы небезуспешно вел данный объект…

Недостатки же в глазах той же общественности были связаны с именами Кузнецова, Сапиро, других заместителей губернатора. Недаром к моменту своего назначения ГВ не имел врагов (по крайней мере, крупного калибра). За два года единоличного пребывания на посту первого вице-губернатора он выстроил отношения со всей бизнес-элитой области, с областным депутатским корпусом.

Единственным, на мой взгляд, недостатком ГВ был излишне оседлый образ жизни: он мало бывал в районах, да и Москву не очень-то баловал своим присутствием (после выборов 1996 года ситуация резко изменилась).

При своих демократических убеждениях он хорошо ладил со всем политическим спектром Прикамья. Искушенный в демократии, «западный» гражданин считал бы это беспринципным. Наш – принимал за гибкость, дипломатичность, положительно оценивая такую черту характера.

Хороши были отношения с прессой.