Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

У Ф. Тютчева это запах молодого счастья, светлого ожидания.

Какое светлое (!) ожидание может быть у «человека с ружьем» (автоматом, гаубицей, ракетой стратегического назначения), тем более идущего не на охоту, а на войну?

В зависимости от воспитания, возраста, сложившихся обстоятельств, на военный «гром» разные люди реагируют по-разному. Выпускник военного училища надеется на профессиональную самореализацию, мобилизованный – готов выполнить свой долг, кто-то ожидает удовлетворения жажды мести… Но у каждого из них, если это не фанатик, не камикадзе, а нормальный, думающий человек, одновременно возникает общее чувство – тревоги.

По своему возрасту я гожусь лишь в ополченцы. Но рука пока тверда. И с чувством долга у меня все в порядке. Может быть, именно поэтому в воздухе эпохи Путина я улавливаю запах грозы, ощущая при этом чувство тревоги… До последнего времени у меня не было зримых аргументов в оправдании этой тревоги. Российский народ свободно перемещается по всему миру, давно умолкли глушилки враждебных «голосов», при желании может найти острую критику власти в эфире «Эхо Москвы», не говоря уж о всемирной паутине… Может быть, почин М. Ходорковского? Но и он, вроде бы, за прошедшие четыре года не был широко подхвачен… Что же тревожит?

Наглядный ответ на этот вопрос я получил 21 ноября 2007 года. Наглядный, потому что его транслировали все федеральные телеканалы.

Лужники. Более 25 тысяч уже агрессивно возбужденных молодых людей и еще более зажигающий их национальный лидер…

Я смотрел на них и думал о том, что кумир у нас уже в наличии есть. А это означает, что опять заполнена вакансия того, кого так и хочется носить на руках, в адрес которого из груди рвется мощное «ура», которое при бесспорных талантах постановщика этого шоу Ивана Демидова легко трансформируется в «хайль»!

За окном был московский ноябрь, но в воздухе пахло грозой.

Наукообразное название этих воспоминаний дает автору право в меру теоретизировать.

За свою взрослую жизнь я имел возможность наблюдать в качестве первого руководителя моей страны восемь лидеров – от И. Сталина до В. Путина. Сейчас внимательно присматриваюсь к девятому. Если исключить не поддающиеся оценке во времени «блицы» Ю. Андропова и К. Черненко и за исходную точку взять И. Сталина, то остаются еще пять, по которым можно делать какие-то обобщения, строить исследовательские кривые.

Уже к концу правления Н. Хрущева я обратил внимание на наличие в его действиях двух закономерностей.

Первая: довольно ощутимый прогресс по отношению к предшественнику в начале «хрущевской эпохи». Под «прогрессом» я понимаю смягчение режима правления, появление если не ветерков, то сквозняков свободы, разумных шагов в экономике.

Например, Н. Хрущев осудил культ личности, сотворил «оттепель», раскрепостил крестьян, много сделал в обеспечении людей жильем…

Его последователи тоже не подкачали.

Так, Л. Брежнев не расстрелял Хрущева, отменил совнархозы, городские и сельские обкомы, смягчил международную напряженность…

М. Горбачев – это «гласность и перестройка», свободные выборы 1989 и 1990 годов, демонтаж «железного занавеса», кооперативное движение… Б. Ельцин – это реальная демократия и свобода слова, амнистия гэкачепистов и «белодомовцев», либерализация экономики…

В. Путин – разгром губернаторской вольницы, вывод из чеченского кризиса, отсечение олигархов от рычагов управления большой политикой… Вторая закономерность менее оптимистическая. Через какое-то время, словно испугавшись собственной резвости, каждый из лидеров не только затормаживал темпы прогресса, но даже допускал некоторый откат от завоеванных им же рубежей.

Н. Хрущев порушил культ личности Сталина, но скоро присудил Ленинскую премию за фильм «Наш дорогой Никита Сергеевич», спровоцировал карибский кризис, почти довел страну до голода.

Л. Брежнев ввел войска в Чехословакию, вляпался в афганскую войну и разорительную гонку в космосе, при нем первые масштабные всходы дала коррупция.

М. Горбачев, демонтировав штатные тормоза вагонов «демократия» и «рынок», испугался собственного подвига и все время пытался затормозить движение этих «вагонов» подручными средствами.

Б. Ельцин – олигархи, кадровая непоследовательность, «семья»…

В. Путин – дискредитация представительной власти, назначение губернаторов, «приручение телевидения», рекордный урожай коррупции. Сочетание этих двух закономерностей я назвал «траекторией Соломона Кляра». Помните?

С одной стороны, траектория довольно печальная. А с другой – не такая уж беспросветная. Потому что случается и другое сочетание шагов «вперед» и «назад». Потому что медленнее, чем хотелось, но все же мы двигаемся вперед.

На своем преподавательском веку я принял у студентов, аспирантов, слушателей не одну тысячу экзаменов. Очень редко, но бывало, что когда я называл оценку и тянулся за «зачеткой», экзаменуемый вдруг задавал вопрос: «Евгений Саулович, почему три, а не четыре (четыре, а не пять)?»

Среди вариантов моего ответа был и такой: «Ты был прав, назвав в числе резервов снижения себестоимости «условно-постоянные расходы», но не был прав, отнеся к ним затраты на технологическую электроэнергию».

Вот этот упрек «прав, но не прав» я сделал сам себе, завершая эту главу. Прав, написав во введении, что главное во «внешней среде» – «…частные лица (друзья-приятели и недоброжелатели), всевозможные деловые партнеры, власть, природа»… И не прав, как-то подзабыв потом именно о «друзьях-приятелях». Читая написанное выше, можно прийти к выводу, что в эти годы, и в радости, и в горе, рядом со мной, с моей семьей были Л. Брежнев или М. Горбачев, а не друзья нашей семьи Миша и Галя Кацнельсоны, Игорь и Нина Безукладниковы, Виктор и Людмила Плотниковы; что мысли мои более всего занимали генсеки Н. Хрущев и К. Черненко, а не мои двоюродные московские сестры Вика и две Милы, брат Виктор, коллеги Игорь Кручинин и Валентин Аверин, мои ученики – «сапиранты» Юрий Гантман, Галина Кутергина, Галина Новикова…

Почти одновременно с этой мыслью из далеких 50-х прошлого века всплыла мелодия романса, который в джазовой аранжировке исполнял наш кумир Леонид Утесов: