Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

Слабый босс оценит твои инициативы прежде всего по степени вмешательства «не в свое дело» и подрыва его авторитета. И лишь потом – по корпоративному результату. Не исключено, что чем больше пользы принесли твои менеджерские инновации, тем суровее будет оценка.

Но не будем все грехи в ситуации пребывания «на хозяйстве» валить на руководителя. Не будем все валить на своего шефа. Может случиться так, что ВРИо, проявляя здоровую инициативу исключительно в интересах дела, без всякой черной мысли допускает малые или большие бестактности, которые темным пятном ложатся на его репутацию и оказываются не по душе не только шефу, но и нейтральным окружающим.

«Особо тяжкие» – дурные отзывы о действиях «первого» и, тем более, лично о нем.

К малым бестактностям можно отнести пребывание в его кабинете (при наличии своего), не санкционированное шефом использование его персонального водителя, представительство там, где ждут не выполняющего обязанности (постоянно или временно), а лично отсутствующего сегодня Виктора Ивановича…

Один из моих добрых знакомых спустя 20 лет со стыдом вспоминал, как, будучи молодым главным инженером и впервые оставшись «на хозяйстве», он соблазнился оказавшимся в почте пригласительным билетом в гостевую ложу на очередной футбольный матч. Мало того, что почти каждый из присутствующих в ней постоянных «членов клуба» поинтересовался: почему не пришел Виктор Иванович? Минут через пять после первого удара по мячу появился сам запыхавшийся Виктор Иванович и обнаружил занятым свое законное место… Вынужден признаться, что и в моей биографии имеются несколько эпизодов не самого умного поведения в ранге врио (или, как положено в документах, ВрИО).

В разделе «Мои университеты» я писал, что в конце 1960-х заведующий кафедрой А. И. Трегубов почти полностью возложил на меня заботы по организации подготовки в ППИ новой специальности (инженеров-экономистов). Вскоре он ушел в полугодовой отпуск для завершения кандидатской диссертации, оставив «на хозяйстве» меня.

В связи с подготовкой экономистов кафедра становилась «выпускающей», резко увеличивался объем учебной нагрузки, нужно было «нянчить» своих студентов, требовались новые преподаватели, доведение их «до кондиции», переориентация имеющихся на выполнение новых, более разнообразных и сложных задач…

Этим я и занялся «по-заводскому»: с полной отдачей и ответственностью, не обращая внимания на всякие «интеллигентские штучки». Опытному преподавателю, который на мое поручение среагировал словами: « Раньше это не делали», мог без особых аргументов ответить: « Теперь будете делать!» Перед новым учебным годом радикально изменил существующее распределение учебной нагрузки между преподавателями, обязав многих осваивать новые учебные дисциплины… Короче, сам работал на пределе, но и коллегам обеспечивал более чем полную занятость.

С тех пор прошло 40 лет, но я ни разу не пожалел о своем рвении. Большинство из преподавателей меня поддержали. Да и остальные, «войдя в форму», почувствовали себя уверенней. Подрос авторитет кафедры на факультете, в институте. И все же одна ложка дегтя сохранилась в этой бочке меда воспоминаний: чувство неловкости перед А. И. Трегубовым. Вернувшись из творческого отпуска и защитив диссертацию, он сделал правильный вывод, что преподавательская стезя не для него, и вскоре перешел в НИИ. Ни разу он меня не упрекнул в чем-то. Но уже когда он оставил кафедру, до меня дошло, что, если бы я изредка запрашивал его «благословение», хотя бы из вежливости советовался с ним, я добился бы не меньших результатов. А, может, даже и бо́льших. При этом не было бы неприятного осадка, который не растворился до сих пор.

В последующие десятилетия мне доводилось оставаться «на хозяйстве» вместо заведующего кафедрой экономической кибернетики ПГУ И. Кручинина, губернатора Б. Кузнецова, проректора Академии государственной службы В. Чичканова, совсем накоротке – в качестве и. о. вице-президента Фонда ЦСР («фонда Грефа»). И каждый раз я вспоминал свой первый урок на этом временном поприще, дополнял на его опыте классическое «know how»: «старайся, но прибедняйся», своим: «оставаясь при этом человеком».

Сфера применения этого «know how», конечно, не ограничивается пребыванием «на хозяйстве».

По моим ощущениям, гроссмейстерский класс исполнения приема «старайся, но прибедняйся», продемонстрировал В. Путин после своего переезда в Москву в 1998–1999 годах.

В моей любимой легкоатлетической дисциплине, беге на 800 метров, признаком высшего класса была и остается способность «выстрелить», вырваться на последней прямой из-за спин соперников. Обрекая их на финише сзади созерцать то, что у тебя «ниже талии». Именно так выиграл финальный олимпийский забег в Афинах Юрий Борзаковский. Не менее эффективно финишировал в конце 1998 года В. Путин в забеге за приз, название которому «Президент Российской Федерации».

Состав этого забега, мягко говоря, был не слабым. Супер-звезды, экс-премьеры В. Черномырдин, Е. Примаков, С. Степашин и набравший максимальный политический вес Ю. Лужков [93]. Уступающие им «на корпус» [94]харизматичные А. Лебедь и Б. Немцов. Чуть было не угодивший в премьеры А. Аксененко. Амбициозные губернаторы Дмитрий Аяцков, Константин Титов и Михаил Прусак… Не вплотную, но достаточно близко за лидерами шла плотная группа перспективных «бегунов»: известный пермякам Александр Казаков, вице-премьер Олег Сысуев (оба они, как и В. Путин, были в разное время первыми заместителями главы администрации президента).

Был еще один человек, неприметно, без шума и пыли, не один год работающий за кулисами и – недолго, не афишируя себя, – главой администрации Президента. Речь идет о Валентине Юмашеве. Тогда он был одним из ключевых «членов Семьи», а в 2002 стал зятем Бориса Николаевича, т. е. уже членом семьи без кавычек. Уже только это двукратное «членство» давало ему большие шансы на «наследование». Хотя я с ним лично встречался лишь один раз, лоббируя экономические интересы области, прошу поверить, что по многим конкурентным «параметрам» Валентин Юмашев не из слабеньких. Предполагаю, что его отсутствие «в списке» преемников определяется, прежде всего, собственным желанием этого человека.

Благодаря каким качествам В. Путин, которого еще в 1997 году не было не только в «десятке», но и в «сотне» претендентов, удалось не только попасть в финальный забег, но и, подобно Ю. Борзаковскому, не оставить на финише никаких надежд прежним фаворитам?

Чем покорил он «тренера сборной» Б. Ельцина, тренерский «семейный» совет, ушлого массажиста сборной Б. Березовского? На основании каких качеств они решили включить его в забег «первым номером»?