Владимир Зёрнов - Записки русского интеллигента

В итоге Госбанк остался единственным кредитором фирмы, а окончательный расчёт был произведён в начале 1915 г. наследниками скончавшегося в 1914 г. П. И. Харитоненко» (Петров Ю. А. Коммерческие банки Москвы. Конец XIX в. – 1914 г. М., 1998. С. 75–76).

Что касается личного состояния П. И. Харитоненко, то современники не случайно считали его одним из самых богатых людей России: к 1914 году ему принадлежало 70 тысяч десятин земли, 60 миллионов капитала и 10 сахарных заводов, оборудование для которых привозилось из Бермингема. Одновременно с производством сахара он открывает новую для себя сферу вложения капитала и становится директором управления Белгородско-Сумской железной дороги. Предпринимательская жилка, стремление к умножению огромного состояния за счёт использования новейших достижений науки и техники просматривались во всех его начинаниях. Наглядное подтверждение тому: благоустройство фамильного имения, заложенном в 1884 году на песчаных берегах реки Мерчик И. Г. Харитоненко и названном в честь младшей внучки – Натальевкой. «Из Швейцарии, Дании и Голландии выписывается скот, по последнему слову науки строятся птичники и коровники. Питомцы натальевских конюшен были призёрами московских бегов. Всё поставлено на коммерческую основу и вложено так, что немецкие агрономы, побывав здесь, заявили, что подобного хозяйства они не видели даже в Европе. А студенты московского сельхозинститута вместе с профессурой ежегодно приезжали сюда, чтобы ознакомиться с последними новинками.

Николай II за особо успешную деятельность на поприще отечественной промышленности возвёл Павла Харитоненко в потомственное дворянство, а его фамильный герб был увенчан словами: «Трудом возвышаюсь».

Московская частная мужская гимназия Л. И. Поливанова находилась на улице Пречистенке, в доме Пегова.

Изящный особняк на Софийской набережной, 14 был построен в 1891–1893 годах под руководством выдающихся московских архитекторов – В. Г. Залесского (автор проекта) и Ф. О. Шехтеля (внутренний интерьер).

Харитоненки поселились в особняке на Софийской набережной в 1893 году и прожили в нём до лета 1918 года. После отъезда хозяев в особняке около года помещалась миссия датского Красного Креста, а в 1919 году его передают Комиссариату иностранных дел для размещения высокопоставленных гостей. В последующие годы там останавливались многие знаменитости – писатель Герберт Уэллс, кузина Уинстона Черчилля скульптор Клэр Шеридан, журналист и писатель Артур Рэнсон, американский предприниматель Арманд Хаммер, танцовщица Айседора Дункан и король Афганистана Аманулла. Здесь же жили и семьи ряда высокопоставленных советских дипломатов, в том числе будущего наркома Литвинова.

С 1931 года в особняке на Софийской набережной, 14 находится посольство Великобритании в Москве.

До лета 1918 года В. А. Харитоненко с сыном Иваном, наследником многомиллионного отцовского состояния, который скончался в родовом имении Натальевке в 1914 году, продолжали жить в знаменитом московском особняке на Софийской набережной. Затем, бросив на произвол судьбы всё своё несметное богатство и, прежде всего, уникальную коллекцию художественных ценностей, переехали на Украину; оттуда эмигрировали за границу, где и закончили дни своего существования. Жизнь И. П. Харитоненко оборвалась трагически, в результате самоубийства, происшедшего в Мюнхене в 1924 году.

Один из подобных увеселительных вечеров в доме Харитоненок весьма колоритно представлен в воспоминаниях М. В. Нестерова: «В спектакле участвовала московская «золотая молодежь», разные доморощенные «дофины» и «инфанты». Среди них первенствовал «единственный», как томно называла мадам Харитоненко сына Ивана Павловича – Ваню Харитоненко. Народу набралось человек до трехсот. Москва титулованная и та, что «за кавалергардов» – именитое купечество со своими отпрысками. Были кое-кто из артистов, художников. Спектакль ставил артист Художественного театра талантливый, опытный Москвин. Хорошие костюмы, декорации.

Спектакль затянулся. По окончании мы с женой хотели тотчас уехать домой – не удалось. Намерение наше было открыто, пришлось остаться ужинать. Началось шествие к столу. Княгиня Щербатова взяла меня под руку, и судьба моя была решена.

Огромная столовая, в ней большой центральный стол и ряд малых, отлично сервированных, украшенных массой цветов. За нашим столом, кроме кн[ягини] Щербатовой и меня, были молодые Мекки, кн[язь] Щербатов и балерина Гельцер. Не скажу, чтобы я чувствовал себя в этом обществе, как дома. Салонные разговоры не были мне по душе. Однако как-то всё обошлось благополучно. Хозяевами был предложен тост за моё здоровье. Часам к четырём ужин кончился, мы распростились, автомобиль доставил нас домой» (Нестеров М. В. Указ. соч. С. 365).

A. И. Леман является автором трёх работ, посвящённых скрипичному искусству: «Акустика скрипки» (Ч. 1 и 2. М., 1903); «Книга о скрипке» (2-е изд. М., 1903) и «Русская скрипка» (СПб., 1909).

Дмитрий Владимирович Зёрнов родился 7 марта 1907 года.

См.: Зёрнов В. Д. Учитель и друг // Тр. ИИЕТ. Т. 28. Ист. физ. – мат. наук. М., 1959. С. 111–118. См. также: ВИЕТ. 2004. № 4. С. 143–151.

По-видимому, речь идёт о письме П. Н. Лебедева из Гейдельберга от 4 июля 1906 года, в котором он «весьма настоятельно» просит В. Д. Зёрнова «изложить теорию манометра Вина, так как она должна появиться в печати». В конце же письма Лебедев с упрёком замечает: «…всё, что Вы пишите, должно быть додумано до конца, а в Ваших неряшливых набросках добраться до понимания достаточно трудно» (ВИЕТ. 2004. № 4. С. 161).

Похожие замечания П. Н. Лебедева присутствуют и в других его письмах к Зёрнову. Так, например, в письме от 15 июня 1906 года он писал: «Многоуважаемый Владимир Дмитриевич! Во-первых, поздравляю и желаю Вам всего хорошего. Во-вторых, поздравляю Вас с тем, что я далеко. Дело в том, что я никогда не ожидал, что Вы дадите мне Вашу рукопись в такой неряшливой форме: Вы не потрудились даже сами перечитать её и заполнить пропуски в цитатах и размерах приборов, без чего её нельзя печатать – и я, в качестве переводчика, ничего не могу сделать» (ВИЕТ. 2004. № 4. С. 152).

В своём ответном послании, черновой набросок которого хранится в личном архиве учёного, B. Д. Зёрнов писал: «Многоуважаемый Пётр Николаевич! Любезное письмо Ваше от 4. VII получил. Очень жаль, что Вы не сообщили мне при свидании в Москве о тех сомнениях, которые представляет теория манометра Вина. В моём тексте она изложена согласно Вашим указаниям, сделанных в черновике, который прилагаю (очень прошу Вас листы черновика сохранить и при свидании возвратить мне). Изложение теории в двух редакциях, как Вы требуете, также прилагаю.