Теодор Гладков - Герои Гражданской войны

В. И. Ленин дал указание устроить публичный суд над Унгерном.

Шорин приказал выделить из своего штаба нескольких командиров (в их число попал и я) в качестве общественных членов Ревтрибунала. Процесс длился два дня в Ново-Николаевске. Трудно себе представить все изуверства унгернцев над монгольским населением и нашими бойцами. Запомнились такие: по приказу Унгерна всех захваченных в плен раненых красноармейцев бросали еще живыми в колодцы.

Унгерн, декоративно одетый в богатый монгольский халат, с погонами царского генерала, с вензелем «Н» («Николай»), не сознавался ни в чем и вертелся как змея под вопросами обвинителей и случайно уцелевших свидетелей.

Но факты были неопровержимы.

В последнем слове Унгерн «смяк», признался во многом и просил пощады. На приговор «Повесить!» он ответил ходатайством о помиловании, а при отказе просил заменить ему виселицу расстрелом, ссылаясь на то, что по традиции казнь для военных — расстрел.

Шорин, получив из трибунала ходатайство Унгерна, даже не стал читать его. Лишь узнав суть просьбы, приказал отправить в Москву со своим мнением: «Пощады не достоин. Замены виселицы расстрелом не заслуживает, как ярко выраженный бандит».

На Дальнем Востоке военные действия шли удачно. 21 октября 1920 года была освобождена Чита. Туда из Верхнеудинска переехало правительство ДВР.

При поездке на Дальний Восток Шорин взял меня сопровождающим. Поезда ходили тогда медленно. Коротали мы с ним время в воспоминаниях о 2-й армии, об освобождении огромной территории на юго-востоке и Волге.

С виду всегда хмурый, малоразговорчивый, отрывисто отвечавший на вопросы — таким мы обычно знали Шорина не один год, — вне службы он вдруг оказался иным: простым, добродушным, шутливым.

Правительство ДВР и главком НРА В. К. Блюхер с почетом встретили Шорина. Он присутствовал на заседаниях правительства, и его советы принимали с готовностью, и не только по военным вопросам.

На обратном пути мы опять много беседовали. И помнится, что он как-то поинтересовался, почему его многие считают столь «грозным»?

— Нерадивые командиры действительно вас боятся! — ответил я. — Впрочем, если честно сказать, то вы слишком вспыльчивы.

Требовательность Шорина, его беспощадность к нерадивым командирам хорошо знали в армии. Бывало и так, что кое-кто пытался избегнуть личной проверки Шориным готовности своих частей. Но этот «номер» никогда не проходил. Бывали случаи, схожие с анекдотами. При поездке в Бийск Шорин, не предупредив местное военное начальство, «как снег на голову» явился и с вокзала позвонил начальнику гарнизона, чтобы за ним прислали экипаж.

Начальник гарнизона, боявшийся инспектирования войск, решил доложить Шорину, что из-за непролазной грязи проезда со станции в город нет.

Шорин приказал ответить ему, чтобы тот не фантазировал, а немедленно выслал парный экипаж.

— Не на того напал, чтобы грязью меня испугать! — смеясь, говорил Шорин.

Но грязь действительно оказалась ужасающей. И хотя пустой экипаж добрался из города до станции, но обратно — с пассажирами — по-настоящему тонул в густой жиже.

Шорин нашелся. Он приказал выпрячь лошадей. На одну вскарабкался, сам, на другую — инспектор пехоты Скоробогач. Вскоре они предстали перед изумленным начальником гарнизона.

Большой заслугой Шорина в Сибири было руководство ликвидацией огромного по масштабу контрреволюционного восстания, обычно именуемого Ишимско-Петропавловским, но фактически охватившего значительную территорию Зауралья и на некоторое время прервавшего сообщение Сибири с Россией.

К концу 1921 года пожар войны и восстаний в Сибири и на Дальнем Востоке стал затухать. Шорин получил назначение, на должность командующего Туркестанским фронтом. Там еще была в разгаре борьба с бандами басмачей, соединявшимися в целые армии, пополнявшимися засылаемыми извне басмаческими шайками. Нередко этими бандами командовали иностранные офицеры — ставленники империалистов.

Шорин с присущей ему энергией включился в борьбу с басмачеством. Выделяя крупные силы и умело осуществляя планомерное преследование и окружение банд-армий, Шорин быстро добился разгрома многих из них. В том числе была полностью ликвидирована крупнейшая и наиболее опасная, приносившая много бед советским людям басмаческая армия под командованием турецкого генерала Энвер-паши. В последнем бою бесславно погиб и этот главарь басмачей. Затем была ликвидирована многочисленная банда головореза Даулятман-бая.

И где бы наши войска ни вели свои победоносные операции, Шорин обычно бывал среди частей. Его не могли остановить никакие путевые трудности. Иногда на верблюдах, иной раз на самолете (несмотря на весь риск в то время пользования авиацией)

Шорин добирался до места, вносил бодрость, уверенность и воодушевление.

За успешное руководство боевыми операциями и ликвидацию опаснейших басмаческих банд-армий в Туркестане Шорин был награжден высшими боевыми орденами Хорезмской и Бухарской народных республик.

После окончания гражданской войны Шорин был заместителем командующего войсками Ленинградского округа.

В 1925 году Василий Иванович Шорин по возрасту и расстроенному состоянию здоровья выходит в отставку.

В приказе РВС № 140 от 24 февраля 1925 года за подписью Народного комиссара обороны СССР М. В. Фрунзе кратко, но замечательно исчерпывающе и тепло характеризуется деятельность В. И. Шорина:

«Освобождая Василия Ивановича Шорина от действительной службы в силу его преклонного возраста, Реввоенсовет СССР, вспоминая исключительные заслуги Василия Ивановича перед Республикой и Революцией в бытность командующим 2-й армией Восточного фронта, командующим Особой группой войск Южного фронта, а затем командующим последовательно армиями Юго-Восточного, Кавказского фронтов и Помощником главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики, — объявляет ему от имени Правительства СССР и Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Флота глубокую благодарность.

Отмечая колоссальные труды, понесенные тов. Шориным с первых дней Октябрьской Революции по созданию Рабоче-Крестьянской Красной Армии, талантливое руководство значительными войсковыми соединениями за весь период гражданской войны и личный героизм, Реввоенсовет СССР постановил: Шорина Василия Ивановича пожизненно оставить в списках Рабоче-Крестьянской Красной Армии».

Такое постановление было в истории Красной Армии первым.

Мы с Шориным регулярно переписывались, не так часто, раза два-три в год. Письма Шорина были довольно объемисты, подробны и интересны. В начале 30-х годов в одном из писем он сообщал, что, пока в силах, не может сидеть без дела, а выступления с докладами, как и руководящая работа в Авиахиме Ленинграда, его не вполне удовлетворяют. Поэтому он теперь особенно счастлив, что «нашел себя», войдя в организационную группу, возглавившую работу по проведению в жизнь теоретических разработок замечательного ученого Циолковского. И рад, что состоит не «почетным членом» группы, а и непосредственно участвует в разработках высотных скафандров. Эта группа (в системе Авиахима) сокращенно называлось ГИРД — группа изучения реактивного движения. В ней состояли энтузиасты — последователи Циолковского, в большинстве крупные специалисты.