Теодор Гладков - Герои Гражданской войны

И не случайно в этот решающий момент, когда борьба на юге была еще далеко не закончена, партия перебрасывает Тухачевского с Южного на Восточный фронт.

Михаил Николаевич знал, что из всех армий Восточного фронта ему предназначена самая малочисленная, самая пострадавшая, но стоящая теперь на самом главном направлении удара колчаковцев.

Когда он прибыл в штаб, там еще были взволнованы таким редким в регулярной войне эпизодом, как непосредственное участие работников штаба и роты охраны в отражении атак противника. Штабные работали на пределе сил, им уже трудно было управлять войсками, на них действовало угнетающе многодневное отступление.

Тухачевский видел, что необходимо заменить значительную часть и командного и политического состава армии. Не потому, что они были плохи, а потому, что нуждались и в физическом и в моральном отдыхе. Нуждались многие командиры и в специальных военных знаниях. Но когда Михаил Николаевич говорил им об этом, те искренне удивлялись. Разве можно в такое время думать об учебе? «Бей беляков!»— вот аксиома, которую они усвоили твердо и которая была, как им казалось, единственно правильной военной доктриной. Тухачевскому трудно было переубедить этих горячих, самоотверженных, храбрых людей.

Степан Вострецов — кузнец, ставший в 1905 году членом РСДРП. Рядовой империалистической войны, кавалер трех георгиевских крестов, произведенный за храбрость в прапорщики, потом заместитель командира Волжского полка славной 27-й дивизии. Некогда ему было учиться до революции, не мог он этого сделать и в ходе ее. Тухачевский умел разглядеть в людях их истинное призвание и не давал покоя Вострецову. Он хотел заставить его учиться. И ведь заставил. Тухачевский мог бы гордиться тем, что его ученик первым получил четыре ордена Красного Знамени. А рядом сражались и другие командиры, бывшие рабочие, солдаты, которым тоже так не хватало знаний.

Тухачевский вынашивал мысль о создании при штабе армии или, может быть, фронта специальной школы, где могли бы приобрести знания эти народные командиры. Пока такой школы еще не было, не до нее. Но Тухачевский уже мысленно спрашивал себя: а есть ли у тебя что-то новое, что ты можешь сказать этим коммунистам, новое не в смысле классических построений тактики, стратегии, которых они не знают и которые будут воспринимать как откровения, нет — для них гораздо важнее обобщенный опыт почти целого года гражданской войны, ее специфических особенностей, ее принципиального отличия от войн империалистических, войн между государствами в прошлом и даже войн гражданских, которые когда-либо имели место.

Да, это новое, накопленное только в ходе этой войны, было. И не случайно Михаил Николаевич взялся за перо, хотя так редко выпадали свободные минуты. На первых порах статьи и лекции, которые готовил Михаил Николаевич, имели для него чисто практический смысл.

Еще будучи командармом 1-й Революционной, Тухачевский ввел в своем штабе и в штабах дивизий обязательный разбор только что завершенных операций. Эта практика теперь очень пригодилась, она позволяла делать обобщения. Михаил Николаевич, сравнивая стратегический облик войны империалистической с обликом войны гражданской, убеждался, что гражданская — это «большая война» и в ней участвуют миллионные армии с обеих сторон. Но именно в гражданской войне маневр, мобильность армии, состояние ближайшего тыла играют первостепенную роль. Он помнил окопы мировой войны. Глубокие, полного профиля, обшитые досками. Окопы гражданской — наспех вырытые ячейки, временные рубежи. Никто не собирался их обживать и тем более на них задерживаться.

Царских генералов мало заботило состояние ближайшего тыла. Они рассматривали его только с точки зрения коммуникаций да возможных новых позиций на случай отступления. Империалистическая война не знала и партизанского движения.

В гражданской войне с ним необходимо было серьезно считаться и не только учитывать действия партизан в тылу у белых, но и возможность провокаций и даже восстаний эсеро-меньшевиков и кулачества в тылу Красной Армии.

Царская армия не проводила мобилизации местного населения, в Красной Армии Тухачевский убедился, что местные ресурсы как людские, так и материальные — надежный источник пополнения. И, конечно же, моральный дух бойцов, их политическая сознательность, которую нужно воспитывать, крепить, — этому учили партия, Ленин.

Колчак наступал, Колчак прорвал фронт, был в нескольких переходах от Волги. Но опыт войны подсказал Тухачевскому, что ситуация на театре военных действий меняется чрезвычайно быстро, нужно, только предугадать момент и быть готовым к тому, чтобы его использовать.

Командующий знал, конечно, что изменение ситуации происходит не само собою, изменения готовят люди. Одних усилий командарма-5 совершенно недостаточно для того, чтобы задержать Колчака, а затем и сокрушить. Но против белых действуют и другие соединения Советской республики — 1, 2, 3, 4-я и Туркестанская армии. Изменения готовят люди.

На Восточный фронт партия направила самых выдающихся, самых стойких руководителей.

В 1918 году в 1-й Революционной Тухачевский встретился с Валерианом Куйбышевым, а в 1919-м — с Михаилом Васильевичем Фрунзе. Стал их другом, а не только соратником. В этих встречах с выдающимися большевиками-ленинцами была закономерность. Все они были там, где революции угрожала самая большая опасность. Там же был по воле партии и ее выдающийся командарм Тухачевский. Закономерно и то, что Куйбышеву, Фрунзе, как впоследствии и Кирову и Орджоникидзе, молодой командарм, как говорится, пришелся по душе. Прямой, решительный, умный, умелый, он воплощал в себе не только лучшие черты нового, революционного командира. Старые большевики умели рассмотреть в Тухачевском полководца будущего. И, конечно, оберегали его, помогали и горячо откликались на неизменную доброту, сердечность этого человека. Такой человек не мог не стать другом.

Умение дружить — это и искусство и врожденная черта. И далеко не у всякого человека она есть. Тухачевский' умел дружить. Он встречался со множеством людей, но его друзьями на всю жизнь остались не все. Зато те, кто стал другом командарма в 1918 году, остались им и в роковом 1937-м.

В 1918 году Михаил Николаевич подружился с легендарным Гаем Дмитриевичем Бжишкяном, или попросту Гаем. Ему он передал 1-ю Революционную армию, отправляясь на Южный фронт. Они вместе прошли Поволжье, Урал, вместе воевали с белополяками.

Друзья не изменяли Тухачевскому, так же как и он им.

Фрунзе командовал на Восточном фронте поначалу 4-й армией, а потом Южной группой войск и всем фронтом. В Южную группу вошла и 5-я армия Тухачевского. Михаил Васильевич так же, как и командарм-5, реально оценивал сложившуюся обстановку. Хотя части Красной Армии и отступали, колчаковцы в непрерывных атаках обескровили свои войска. В тылу партизаны дезорганизовали работу транспорта. Армия белого генерала, в которой было много насильно мобилизованных крестьян и даже рабочих, была неустойчивой. Целые подразделения ее, перебив офицеров, переходили на сторону красных. Противник растянул свои войска на огромном фронте от Мезелинска до Оренбурга.