Сборник статей - Личности в истории

И здесь часто вспоминают чудом сохранившиеся лекции Фарадея о «Химической истории свечи». Всего их было шесть, идеальный образец возможной доступности научного языка, простоты и ораторского искусства.

А завершали цикл вот эти слова: «В заключение – а рано или поздно конец нашим беседам должен быть – я могу только выразить вам свое пожелание, чтобы вы могли с честью выдержать сравнение со свечой, то есть могли бы быть светочем для окружающих, и чтобы во всех ваших действиях вы подражали красоте пламени, честно и эффективно выполняя свой долг перед человечеством».

Судьба давала ему шансы один за другим, и он прилагал все силы, чтобы их использовать. Так и стал он своим трудом и с помощью Божьей великим творцом законного порядка из хаоса – классификатор и «принц ботаников» Карл Линней.

Детство Карла прошло в маленьком городке Росхульт на юге Швеции. Отец его был священником, но очень любил свой сад, где проводил все свободное время. А с ним рядом вечно крутился его сынишка. Пока не получил, наконец, от папы несколько грядок, став их полновластным хозяином.

Рассказывают (ну куда же без легенд), что мама Карла, когда тот был маленьким, всегда украшала его колыбельку цветами, а если малыш начинал капризничать, успокоить его было несложно – нужно было лишь дать в руку цветок.

Того, что Карлу Линнею на роду было написано стать ботаником, еще никто не знал. Ботаники как науки тогда и не существовало. Изучение растительного мира считалось частью фармакологии.

Карл Линней

Попробуй разгадай, почему это мальчика интересует только его сад, а в школе он учится из рук вон плохо. Настолько плохо, что педагоги даже намекают родителям, что, может быть, лучше обучать его не наукам, а ремеслу. Скорее всего, так бы оно и случилось, не пошли судьба на помощь юному Карлу Линнею доктора Ротмана. Окружной врач, а в школе преподаватель логики и медицины разглядел особый дар в страстной увлеченности своего ученика. И решил, что сам подготовит юношу для поступления на медицинский факультет.

В Лундском университете Линней проведет год. У его любимого профессора Стобеуса интересными окажутся не только лекции, а еще прекрасное собрание минералов, раковин и чучел птиц. И конечно, гербарий. О таком способе коллекционирования растений Линней узнал впервые и очень вдохновился. Его первыми шагами стали гербарий местных растений и письменная работа «О началах ботаники», изложенная уже тогда языком кратким, простым и точным, какой мы встретим потом во всех работах Линнея.

Через год, уже в университете Упсалы, Карл Линней так писал своему новому учителю профессору Олафу Цельсию: «Я рожден не поэтом, а до некоторой степени ботаником, и по этой причине дарю Вам годичный плод небольшого урожая, который Бог ниспослал мне». В Упсальском университете была традиция – дарить преподавателям к Рождеству стихотворные приветствия. А Карл Линней отличился: подарил Цельсию свою рукопись о половом размножении растений, о цветочных пестиках и тычинках. В ней – обзор всех мнений по этому вопросу, с глубокой древности до настоящего момента. Цельсий был в восторге. И не он один. Другой профессор, Рудбек, так проникся исследованием студента Линнея, что назначил его своим ассистентом и даже велел читать лекции, которые, кстати, собирали аудиторию большую, чем занятия самого Рудбека.

Триумф оказался недолгим. Зависть. Интриги. Сплетни. И Линней отправился в Голландию. Набираться ученой мудрости и защищать диссертацию, без которой вернуться ему было нельзя. Так сказали родители Сары Лизы Морея, девушки, которую он полюбил: они желали иметь зятем врача, а не какого-то там ботаника.

В Голландии Линней нашел славу. Степень доктора медицины он получил спустя год. Но главным его сокровищем стали 14 страниц огромного формата – сгруппированные в виде таблиц краткие описания минералов, растений и животных. «Система природы» – так называлась рукопись 28-летнего ученого. Он потом долго совершенствовал ее, но уже с первого дня своего появления на свет этот труд Линнея стал для естествознания XVIII века тем же, чем менделеевская таблица стала для химии века XIX. Вместо хаоса и путаницы, которые царили в названиях и определениях представителей растительного и животного царств, Линней впервые предложил универсальную систему, понятную всем народам земли.

Имя молодого ботаника гремело по всей Европе. Он путешествовал в Англию, во Францию, знакомился с коллегами, много работал и потихоньку скучал по родине…

Карл Линней всегда уверенно и твердо шел за своей звездой. На пути встречались испытания. что ж, они были для того, чтобы их преодолевать. Когда Линней вернулся в Швецию, он в мгновение ока стал из знаменитости заурядным врачом. «Я основался в Стокгольме. Все потешались над моей ботаникой. Сколько бессонных ночей я употребил на нее, – об этом никто не говорил… Я начал практиковать, но с очень медленным успехом: никто не хотел лечить у меня даже своих лакеев. С четырех часов утра до позднего вечера я посещал больных, проводил у них ночи, зарабатывал деньги… Я оставил ботанику, тысячу раз принимал решение уничтожить все мои коллекции раз и навсегда.» Но он не сделал этого.

И судьба наградила его за терпение. Линней получил место старшего врача на флоте, потом приглашение преподавать в Стокгольмский университет. Жизнь наладилась. Больше он не расставался со своей ботаникой никогда.

Он одинаков на всех портретах: полноватый старик в белом завитом парике, веселый, добродушный, несколько самодовольный, с небольшими быстрыми, острыми глазами – гений Скандинавии Карл Линней. Люди, хорошо его знавшие, говорили, что и в зрелые годы он поражал всех живостью и энергией, вставал в четыре утра, а в десять уже кончал лекции. Ходил в походы, лазил по скалам. Вечерами, посасывая трубку, любил наблюдать, как танцуют его студенты, а иногда и сам мог пройтись в игривой польке. Любил веселые компании и всегда имел в запасе свежий анекдот.

Он был великим ботаником, но его страсть к систематизации не ограничивалась растительным миром. Он классифицировал всех и вся: авторов книг по ботанике, геологические образцы, ракушки, металлы, животных, птиц, пресмыкающихся, рыб, насекомых, червей. Подыскал место и человеку, что по тому времени было большой смелостью. Однажды французский философ Ла-Меттри, возмущаясь тем, что в системе Линнея человек стоит рядом с лошадью, воскликнул: «Сам он лошадь!» На что сидевший рядом Вольтер заметил: «Согласитесь, что если Линней и лошадь, то – первая из лошадей!»