Владимир Архангельский - Ногин

Всему семейству Ульяновых пришлись по душе два великовозрастных «ученика»: они прилежно постигали «науку» и горели желанием ехать в Россию по делам «Искры». И Владимир Ильич писал 9 июля 1901 года П. Б. Аксельроду: «Здесь теперь лондонцы, мне они нравятся. А Вам как?»

Два лондонца часто заглядывали на квартиру к Мартову. И если у Ленина на письменном столе, заваленном грудами рукописей, все же поддерживался порядок и сам Ильич — даже в сутолоке и спешке — писал спокойно, твердым почерком и никогда не забывал, где лежит нужная ему вещь, то у Юлия Осиповича царил невообразимый хаос: обрывки газет, рукописи, заметки, журналы, книги, клей, ножницы, окурки, пепел. Хаотичен был и почерк Мартова. Нервные строки убегали в правый нижний конец страницы. А уж где лежало, что и почему, он забывал мгновенно, так захватывала его новая мысль. Начинались поиски — листы бумаги снежным вихрем летели на пол. И если заметка или цитата терялись бесследно, он — с удивительной памятью стенографа — немедленно записывал ее заново и почти всегда дословно.

Два человека, два стиля работы, два почерка.

Сутулясь и прихрамывая, Мартов встречал гостей с веселой шуткой. А когда они попадали не ко времени, он совал им в руки исчерканную вдоль и поперек какую-нибудь заметку с мест и просил найти, нельзя ли где исправить текст еще.

Затем он усаживался в ветхое кресло, обитое красным бархатом, поправлял очки с выпуклыми стеклами и начинал свой очередной «семинар».

Да иначе и нельзя было назвать эти импровизации, эссе, заметки, оценки и перспективы.

— Главное — это расстановка сил, — он закуривал, жадно затягивался и, поглядывая на пепел папиросы, уже прикидывал, не взять ли другую из большой жестяной коробки. — После того как загнали «под красную шапку» студентов из Киева, а башибузуки столичной полиции учинили погром у Казанского собора, зашевелились даже умеренные отцы русского общества. Сейчас образована группа земцев-конституционалистов и сколотился «Союз освобождения». В этот союз вошли известные вам лица: Милюков, Кускова, Струве, Прокопович, Богучарский и другие. С ними у нас дела нет. Но если из этой братии раскошелится кто-либо на «Искру», Иуда-близнец к примеру, — так мы зовем Струве, — берите, не задумывайтесь, но обязательств никаких не давайте. Понятно? — Мартов схватил вторую папиросу, но долго провозился со спичкой. — Сейчас оформляется «Союз социалистов-революционеров». Кое-кто перебежал туда из группы «Социалист» — вы с этой группой знались через «Рабочее знамя», — Борис Савинков например. Там будет и Чернов и ваш знакомый Бурцев. Для эсеров выстрел Карповича положил начало возвращению революционного террора. Эти нам слишком дальняя родня, не ближе троюродных братьев. О терроре вы читали у Ленина в статье «С чего начать?», принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказываться от террора. Но террор должен быть незаурядным военным действием масс, он один из приемов решительного штурма. А бомба под царя, Победоносцева или Клейгельса — дело не наше. Ясно? — Он взял третью папиросу. — В заграничной организации эсдеков открытый разрыв. Меньшинство (Плеханов, Кольцов, Линдов) создали революционную организацию «Социал-демократ». Цель — литературная пропаганда марксизма и борьба с его теоретическими и практическими искажениями. Вот вам «Wademecum» Плеханова, читайте, набирайтесь ума. Через день-два я вам выдам паспорта, они уже отправлены из Женевы. Главная наша задача сейчас — готовить программу партии и брать прицел на созыв съезда. С «Искрой» в руках вы будете идти в самом фарватере. Первый чемодан с газетой увез Николай Бауман, на вашу долю приходятся второй и третий. Вы пионеры движения, и в победе «Искры» на съезде будет ваша лепта. Реальны ли перспективы съезда? Да. Владимир Ильич одержим большой идеей: он хочет создать «Заграничную лигу русской революционной социал-демократии». Она объединит нашу «Искру» с плехановским «Социал-демократом», и мы станем значительно сильней. Думаю, что договоримся об этом к осени. Вот лига и займется съездом. А теперь один совет вам. Помните, у Некрасова:

Следовательно, конспирация и еще раз конспирация. Ну и регулярные отчеты о своей деятельности. Денег немного дадим, но жить придется беднее нашего. Гуляйте по Мюнхену, друзья, а у меня номер, номер, номер!

Он кивал на прощание, вынимал из коробки новую папиросу и зарывался в бумаги.

Мюнхен нравился как архитектурный музей. На левом берегу реки Изар стояли стариннейшие шедевры зодчества: и церквушка Петерскирхе, и Старая ратуша, и замок Нимфенбург. А рядом в замысловатых подвальных залах подносили в глиняных кружках на картонных тарелочках хмельное тягучее пиво баварцев.

Но красивый готический город, приглаженный всюду с немецкой аккуратностью, насквозь был пропитан католицизмом. Садилось летнее солнце, под звон колоколов в костелах заканчивались вечерние мессы, кюре — в длиннополых одеждах и широких шляпах — замыкали шествие богомольных горожан, и все кругом погружалось в крепкий сон. Далеко до полуночи закрывались кабаре с певичками, молодые влюбленные пары прощались на мосту или под тополями бульвара. И только дюжие полисмены гулко вышагивали по каменным плитам улиц.

— Спать, Виктор Павлович, спать! — тянул домой Андропов. — Эх, и скучно в этом сонном царства баварских михелей! Я не продержался бы здесь и полгода. То ли дело Питер: одно филипповское кафе на Невском дороже всех здешних пивных!..

Накануне отъезда Андропов пошел нанести визит Вере Ивановне Засулич и изрядно волновался: старая революционерка была весьма строгой в суждениях, сложной, искренной, принципиальной, материально безразличной и такой спартанкой по образу жизни, что в небольшой русской колонии о ней поговаривали:

— Она же воплощение духа! Человек почти без плоти!

Виктор проводил друга до перекрестка и купил в киоске сытинскую газету «Русское слово». Благодаря блестящим усилиям Дорошевича и Амфитеатрова она стала столь интересной, хотя и отражала всего лишь умеренно-либеральные взгляды издателя и его резвых фельетонистов.

Он мельком пробежал глазами по большим страницам и вдруг почувствовал, как радостно забилось сердце. И, расталкивая прохожих, опрометью кинулся к Владимиру Ильичу.

— Какая новость! — крикнул он на пороге, размахивая газетой.

— Уж вы, батюшка, не двести ли тысяч выиграли по билету? — пошутила Елизавета Васильевна.

— Убили Пирамидова!

— Кто, эсеры? — Ленин вышел в переднюю.

— Да нет, свои, флагштоком по затылку!

— Нуте-с, — Ленин быстро прочитал заметку. — Какая ирония судьбы! Надя, ты погляди, что случилось в Питере!