Рольф Грамс - 14-я танковая дивизия. 1940-1945

В последнее время резко возросла и активность русской авиации. Советские штурмовики атаковали на бреющем полете населенные пункты и перелески, в которых, по их предположениям, могли находиться командные пункты немецких соединений, особенно интенсивно они бомбили дороги и железнодорожную линию вблизи реки Вартавы, а также аэродром у города Циразы. Соединения бомбардировочной авиации непрерывно бомбили порт и крепость Либау, при этом они потопили немало судов службы снабжения, которые, стоя на внешнем рейде, ожидали приказа на вход в порт. Однако массированный налет советской авиации на большой конвой, стоявший у самого берега, не принес противнику ожидаемого успеха. Зато советские бомбардировщики, которые атаковали волна за волной, понесли самые тяжелые потери за все время сражения в Курляндии. 40 машин было сбито еще на подлете к порту, когда они попали под защитный заградительный огонь немецких зениток между Гробином и Либау. За короткий промежуток времени еще 60 бомбардировщиков пали жертвой зенитных батарей, установленных вблизи порта для его непосредственной защиты, а также были сбиты огнем палубной артиллерии и корабельных ракетных установок. И только около 20 самолетов поспешным бегством смогли уйти от неминуемой гибели, за некоторыми из них тянулся длинный шлейф черного дыма, что свидетельствовало о серьезном повреждении машины. В это же самое время в Виндау из большой группы самолетов, бомбивших порт, сначала было сбито сразу 19 самолетов, а затем еще 26.

Так же безуспешно и с такими же большими потерями закончились подготовленные атаки пехоты и танков неприятеля в районе треугольника Цирули — Книвери — Зингениеки и на примыкавшие к этому району лесные позиции западнее линии Малини — Берзини. В полосе обороны 108-го панцер-гренадерского полка вражеские атаки захлебнулись еще на подступах к открытой заболоченной низине перед нашей передовой. И на севере, где зенитно-артиллерийский дивизион тем временем занял отсечную позицию у дороги Зингениеки — Кроте, атаки неприятеля были разбиты уже в самом начале. И только после того, как на немецкие позиции обрушился ураганный огонь до сих пор в Курляндии невиданной силы и оборона временно ослабла, советским войскам удалось осуществить несколько вклинений.

На этот раз обе стороны применили те методы ведения борьбы, которые были основаны на опыте предыдущих боев. При своей стрельбе по площадям русские оставляли узкие проходы в заграждениях, которые проходили наискось к линии фронта, чтобы противник не мог преждевременно их заметить. По этим проходам их танки могли почти без помех проникать в глубину немецкой главной полосы обороны. Но поскольку границы этих проходов уже вскоре начинали размываться, пехота отставала от танков и несла от своего же артиллерийского огня почти такие же потери, как и от немецкого заградительного огня.

С немецкой стороны больший упор, чем до сих пор, делался на эшелонирование оборонительных позиций в глубину, и самую переднюю линию траншей занимали относительно слабые подразделения. Часть имевшихся в наличии сил ожидала ослабления ураганного огня на оборудованных позициях в тылу, где она в значительной мере могла избежать его губительного воздействия, чтобы затем быстро занять переднюю линию обороны или пойти в контратаку. При этом осознанно в расчет принимался риск, что противник в тех или иных местах успеет ворваться на наш передний край обороны. И всякий раз выяснялось, что, если в критический момент непосредственно после удавшегося вклинения наши резервы быстро и достаточно энергично атаковали противника, его удавалось без проблем отбрасывать назад. По меньшей мере, его младшие командиры реагировали по-прежнему на внезапно изменившуюся ситуацию слишком медленно и нерешительно. Несмотря на наличие в рядах нападавших большого числа передовых наблюдателей и отделений связи артиллерии, им почти никогда не удавалось своевременно перенести огонь оружия поддержки.

Похожим образом вели себя и русские танки. Если не все шло по плану, они в нерешительности останавливались на поле боя и становились легкой мишенью для нашего противотанкового оружия. Лишь изредка отдельным командирам удавалось сосредоточить несколько бронемашин, чтобы таким образом лучше использовать свойственную им ударную мощь. Насколько хорошо временами функционировало взаимодействие между отдельными русскими танками и небольшими стрелковыми подразделениями, настолько ненадежным было взаимодействие между танками и более крупными пехотными соединениями, которое, как правило, поддерживалось лишь непродолжительное время и только в самом начале операции. Возможно, в этом были виноваты как настойчивые, так и не очень точные приказы, поступавшие по радио из тыловых командных пунктов, в которых постоянно повторялось одно и то же: «Атакуйте! Атакуйте! Ни одна машина не имеет права отойти назад, не расстреляв весь боезапас!»

Несмотря на подавляющее преимущество противника, в общем и целом благодаря подвижной обороне в течение всего первого дня боя удалось удержать наши позиции и сохранить связь с пехотными соединениями, примыкавшими к дивизии справа и слева. В ходе ночных контратак — от дневных атак пришлось отказаться из-за нехватки сил и огневого превосходства русских — красноармейцы, которым удалось форсировать речку и добраться до перелеска северо-западнее Цирули, были снова отброшены назад на исходные позиции. Концентрированным огнем немецкая артиллерия разгромила крупные соединения противника, занявшие исходное положение на перекрестках дорог у Цирули и Зингениеки.

Однако уже на следующий день давление со стороны противника существенно возросло. Главные силы двух советских армий, большей частью доукомплектованных и усиленных свежими воинскими соединениями, пошли в наступление, нанося главный удар в центре и на левом фланге участка фронта между поселками Паплака и Крузатдрога, на котором держали оборону четыре слабые немецкие дивизионные группы. Изменив своей прежней тактике, примененной накануне, на этот раз русская артиллерия вела подвижный заградительный огонь, вплотную за которым следовали танки «Шерман» и Т-34 с пехотой на броне. В качестве второй волны наступали узкие и эшелонированные в глубину колонны пехоты в сопровождении многочисленных 122-мм артиллерийских самоходных установок и тяжелых танков «Иосиф Сталин».

Тем не менее повсюду удалось отсечь пехоту от танков и заставить ее залечь. Но преимущество противника оказалось слишком большим. На отдельные опорные пункты в атаку одновременно шли до десяти боевых машин, заставляя их гарнизоны спешить в укрытия. И тогда русская пехота, следовавшая с криками «Ура!» за своими танками, могла подойти вплотную к нашим позициям. Не спасало и то, что на отдельных участках удавалось отбросить ее в ходе ожесточенных рукопашных схваток с помощью ручных гранат, автоматов и штурмовых винтовок. Не помогало и то, что огонь русских минометов, полевых пушек и артиллерии часто поражал атакующие цепи своих же красноармейцев. В наступление шли все новые волны атакующих войск и расширяли образовавшиеся бреши. Советские танки прорвались до позиций нашего тяжелого оружия. И вскоре разгорелся бой за командные пункты, представлявшие собой настоящие опорные пункты в глубине полосы обороны.