Лаура Ферми - Атомы у нас дома

Напомню читателю, что решающий эксперимент, касавшийся действия медленных нейтронов, был произведен в свое время в фонтане с золотыми рыбками позади старого здания физического факультета в Риме, а следовательно, эти золотые рыбки имеют право числиться в предках атомного века. Сенатор Корбино посоветовал своим «мальчуганам» взять патент на это открытие, и хотя они сначала очень удивились, тем не менее все же последовали его совету.

Группа ученых, сделавших заявку на патент, состояла из семи человек. Пятеро из них были авторами открытия процесса медленных нейтронов — Ферми и его сотрудники: Разетти, Сегре, Амальди и Понтекорво. Двое остальных были: профессор Трабакки, он же «Божий промысел», попавший в эту семерку за то, что предоставил необходимый для опытов радон, и Д’Агостино, который участвовал в этих опытах как химик.

Итальянский патент был выдан 2 февраля 1935 года. Естественно, что изобретателям следовало хлопотать о получении патентов и в других странах. Но они не знали, как за это взяться. Они не были дельцами, и никаких связей в деловых кругах за границей у них не было. Кроме того, им не хотелось отрываться от своих опытов и тратить драгоценное время на разговоры с юристами. К счастью, ни помог случай.

В числе, самых первых учеников Ферми и Разетти, кроме Сегре и Амальди, был еще один молодой человек — Габриелло Джанини. Джанини поступил на физический факультет, рассчитывая в дальнейшем работать в промышленности. Окончив университет, он некоторое время работал в одной радиофирме. Но работа в Италии не сулила особых перспектив, а Джанини хотелось поскорее пробиться и сделать карьеру. Он хотел жениться, обзавестись семьей и отхватить изрядную толику всего, чем можно попользоваться в жизни.

В 1930 году Джанини отправился искать счастья в Америку. У него были несомненные организаторские способности, умение договорить так, как нужно, и показать себя с самой выгодной стороны. Он верил в себя, упрямо шел напролом через все препятствия, был отважен, предприимчив и жаждал успеха. Несмотря на депрессию, охватившую Америку в начале тридцатых годов, ему скоро удалось устроиться.

Его учителя и коллеги решили, что это для них самый подходящий человек. Он поможет им получить заграничные патенты. Они заключили с ним соглашение: Джанини берет на себя все хлопоты по получению патентов и их эксплуатации в Европе и Америке и входит восьмым в долю при распределении не очень-то вероятных будущих доходов.

Патенты, которые Джанини удалось получить в европейских странах, интереса не представляли. В Соединенных Штатах объединенная фирма Г. М. Джанини и К подала в октябре 1935 года заявление в Патентное бюро о выдаче патента на имя пятерых изобретателей, а Трабакки, Д’Агостино и Джанини на основании письменного соглашения входили пайщиками в долю.

Долгое время дело никак не двигалось. Американцы не так легковерны, как итальянцы. Патентное бюро показало себя весьма осторожным; почти пять лет прошло, пока оно наконец удостоверилось, что люди, подавшие заявку, были действительно изобретателями описанного процесса. Американский патент был выдан 2 июня 1940 года.

Тем временем исторические события конца тридцатых годов, когда нацизм внезапно одержал верх над фашизмом, заставил Ферми и его троих товарищей бежать из Италии.

Сегре с семьей обосновался в Беркли, в Калифорнии, а затем приехал в Лос-Аламос, где они с Ферми и работали много лет бок о бок.

Разетти, в то время еще холостяк (он женился только в 1949 году, сорока восьми лет), устроился в Лавальском университете в Квебеке и переехал туда с матерью летом 1939 года. В Квебеке жизнь текла спокойно, а трилобитов в Канаде сколько угодно. Разетти, продолжая заниматься физикой, стал выдающимся геологом.

Самый младший из этой пятерки изобретателей, «щенок» Бруно Понтекорво, уехал в 1936 году в Париж работать у Жолио-Кюри. Он решил не возвращаться в Италию. В Париже он женился на молоденькой шведке, Марианне Нордблом.

В Италии остался один Амальди.

Чтобы запатентовать изобретение, требовалось преодолеть массу всяческих препятствий. Все работы с ураном во время войны были засекречены, и дело Ферми или Сегре могли вести юристы Манхэттенского округа, но никак не Джанини. Затем руководство атомной промышленностью перешло из ведения военного Манхэттенского округа к гражданской Комиссии по атомной энергии, а в 1946 году вышел закон об атомной энергии, в котором, конечно, был параграф, предусматривающий «справедливую оплату» за пользование изобретением, однако он, как это всегда бывает, еще не вступил в силу — вновь изданные законы не сразу вводится в действие. Затем Энрико стал членом Главного временного комитета в Комиссии по атомной энергии, и хотя он на этом посту не получал никакого вознаграждения, тем не менее он числился на государственной службе, как утверждали государственные юристы, а следовательно, ни он, ни другие изобретатели не могли возбудить иск против государства Соединенных Штатов.

Когда работа Энрико в Главном временном комитете кончилась, Джанини возобновил свои хлопоты, пытаясь добиться соглашения с Комиссией по атомной энергии. И вдруг, не посоветовавшись даже с самими изобретателями, фирма Г. М. Джанини 21 августа 1950 года возбудила в суде иск против государства Соединенных Штатов. Оно обвинялось в том, что безвозмездно пользуется изобретением, на которое выдан патент. Фирма Джанини требовала уплаты десяти миллионов долларов. Эта цифра ошеломила изобретателей, они нашли ее несообразно высокой, но Джанини объяснил им, что сумма, требуемая по иску, отнюдь не та сумма, которую можно получить на самом деле. В иске можно поставить любую цифру в качестве, так сказать, отправной, чтобы было с чего уступать.

Но тут, прежде чем суд успел принять дело к слушанию, 21 октябри в газетах появилось совершенно невероятное сообщение: один из изобретателей — Бруно Понтекорво — пропал, исчез бесследно. Возможно, что он скрылся за «железным занавесом».

Джанини оказался в затруднительном положении. Ему вовсе не улыбалось отстаивать на суде интересы человека, который, вероятно, был коммунистом, да еще, может быть, бежал в Россию… Судиться за такого человека с государством Соединенных Штатов — нет! И фирма Г. М. Джанини взяла свой иск обратно.

Впоследствии Джанини снова вступил в переговоры с Комиссией по атомной энергии по вопросу о реализации патента. Комиссия согласилась уплатить весьма скромную сумму не только по сравнению с тем, что Джанини требовал в иске, но и значительно уступавшую тому, на что он надеялся. Кроме того, все эти хлопоты обошлись им так дорого, что каждый из изобретателей и пайщиков получил не одну восьмую, а примерно одну десятую от доставшейся им суммы.