Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века

Иоанн думал, что его отправят в Себаст, довольно крупный восточный город. Возможно, он услышал об этом от конвоиров. Но он не представлял, что в эти дни творилось в Константинополе и сколько испытаний пришлось пережить «иоаннитам». В письмах он то и дело спрашивал о судьбе кого-нибудь из своих друзей, но письма с трудом успевали за его передвижениями.

Был получен приказ отправить Иоанна в ссылку в маленький городок Кукуз на пересечении горных хребтов Армении и Каппадокии. Узнав об этом, Иоанн Златоуст напишет в письме к Олимпиаде: «Слава Господу во всяком деле! Я никогда не перестану повторять эти слова, что бы со мною ни случилось».

Через три с половиной месяца после изгнания Иоанна из Константинополя, 6 октября 404 года, в столице после мучительных родов скончалась императрица Евдоксия.

Нил Синайский писал императору Аркадию из пустыни: «Ты изгнал Иоанна, величайший светильник мира, не имея на то никакого основания и вследствие слишком легкой уступки злым советам некоторых безумных епископов».

Но Аркадий не захотел отменять приговор. Константинопольскую кафедру уже занял восьмидесятилетний Арзакий, брат Нектария, предшественника Иоанна Златоуста, про которого говорили, что он обладал «многоречием рыбы» и в свои речи влагал «горячность лягушки». Но тихая заводь устраивала императора куда больше…

В Кукузе Иоанн Златоуст провел два года, и главным его утешением в это время были письма.

«Я теперь в Кукузе, – напишет он Олимпиаде, – уважаем всеми и вне опасности: не бойся в отношении меня исаврян, которых зима заключила в их норы; я же сам никого не боюсь так, как епископов, исключая немногих».

Из-за нападения исаврян – полудиких горных разбойничьих племен – Иоанну пришлось вместе с другими на время бежать из Кукуза и скрываться в пещерах. Лютую зиму Иоанн провел в крепости Арависса, где у него совершенно расстроилось здоровье, он почти все время был прикован к постели.

Своему другу епископу Кириаку он писал: «Они осмелились обвинить меня в любодеянии, несчастные! Если бы я мог показать народу мой слабый телесный состав – одного этого было бы достаточно для моего оправдания. Смерть поразила меня при жизни, и тело, влачимое мною, – не более как труп».

Весной 407 года из столицы неожиданно пришел новый приказ о переводе Иоанна в глухой Пифиунт (Пицунда в Абхазии). Истощенный болезнями Златоуст в сопровождении конвоя отправился в свой последний переход.

Судя по всему, офицерам было обещано повышение, если арестант умрет по пути, потому что они не останавливались ни в дождь, ни в зной и обращались с арестантом очень жестоко.

Как пишет Палладий, голова Иоанна Златоуста была лишена волос, ходить под палящим солнцем для него было страшной мукой, и его багровая голова, склоненная на грудь, «была подобна созревшему плоду, который готов был оторваться от ветки».

Примерно через три месяца конвоиры довели изможденного пленного до селения Команы (в Абхазии, в 15 километрах от Сухума), которое служило чем-то вроде перевалочной станции, где обычно все отдыхали и пополняли запасы продовольствия. Но офицер велел не останавливаться в Команах, и «город проехали, как переезжают мост».

Вскоре Иоанн почувствовал такой приступ лихорадки, что конвоиры все же решили вернуться. Примерно в десяти километрах от Коман находился маленький храм, посвященный мученику Василиску, возле него и остановились.

Арестант уже не мог держаться на ногах. Он попросил священника, чтобы его подвели к алтарю, причастился Святых Тайн, перекрестился, лег на каменный пол и больше не вставал.

По преданию, последние слова Иоанна Златоуста были: «Слава Богу за все!»

Это произошло 14 сентября 407 года.

Тридцатилетний император Аркадий умер через семь с половиной месяцев после кончины Златоуста – и впрямь словно злой рок преследовал его гонителей.

В проповеди, посвященной священномученику Вавиле, Иоанн Златоуст говорил о том, что не только человеческая жизнь, но и смерть бывает разной:

«У человека вообще не бывает, конечно, подвигов после смерти; но у мученика может быть и много, и великих – не для того, чтобы ему сделаться более славным (он нисколько не нуждается в одобрении народа), но чтобы ты, неверный, понял, что смерть мучеников не есть смерть, а начало лучшей жизни, вступление в жизнь более духовную, преставление от худшего к лучшему…»

Блаженный Августин. Фрагмент мозаики. Собор Святого Марка, Венеция, Италия. XII в.

В Средние века в Европе огромной популярностью пользовался сборник «Золотая легенда» Иакова Ворагинского – собрание христианских легенд и житий святых. В нем есть типично средневековый сюжет о блаженном Августине.

Однажды блаженный Августин сидел и читал. Вдруг он увидел диавола, который шел мимо с книгой на плече. Августин попросил его рассказать, что в ней написано, и диавол ответил: «В этой книге записаны человеческие грехи. Я собираю их повсюду и записываю сюда».

Августин велел диаволу показать ему книгу и дать прочитать, что написано о его собственных грехах. Диавол показал ему одну страницу, и там было написано только, что один раз Августин не прочитал в церкви особую молитву.

Тогда блаженный Августин попросил диавола подождать, сказав, что ему надо на время отлучиться, а сам пошел в церковь и с большим благоговением прочитал и эту, и другие молитвы.

После этого он вернулся и велел диаволу еще раз показать ему свою страницу. Тот перелистал книгу, обнаружил, что страница пуста, и воскликнул: «Ты позорно обманул меня! Я жалею, что показал тебе эту книгу, потому что силой молитвы ты стер грех».

Наверное, блаженный Августин сильно бы удивился, узнав, что спустя тысячу лет потомки посчитали его «книгу жизни» чистой, всего с одной записью.

В своей «Исповеди» он с неподдельной искренностью поведал обо всех своих многочисленных греховных поступках, мыслях, терзаниях, нерешительности в стремлении стать лучше.

«Не помню, как упал я под какой-то смоковницей и дал волю слезам: они потоками лились из глаз моих – угодная жертва Тебе. Не этими словами говорил я Тебе, но такова была мысль моя: „Господи, доколе? Доколе, Господи, гнев Твой? Не поминай старых грехов наших!" Я чувствовал, что в плену у них, и жаловался, и вопил: „Опять и опять: 'Завтра, завтра!' Почему не сейчас? Почему этот час не покончит с мерзостью моей?“»

Но, быть может, как раз эту исповедь перед Богом и перед людьми имел в виду средневековый автор, описывая растерянность диавола, который не ожидал такого поворота событий?