Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. XVI-XIX века

Своей безупречной честностью игумен Митрофан и здесь привлек к монастырю немало жертвователей из богатых бояр и воевод, в том числе и из москвичей.

Особое уважение к игумену выказывал Богдан Матвеевич Хитрово, дворецкий боярин и оружейничий царя Федора Алексеевича, периодически делавший богатые пожертвования, да и не только он один.

В Унженский монастырь перешел и сын Митрофана, Иван, став во многих делах подмогой отцу, – в документах он значится как подьячий Макарьевского монастыря «игуменский сын Иван».

При игумене Митрофане в Унженском монастыре был построен каменный храм Благовещения Пресвятой Богородицы с шатровой колокольней. Храм был освящен 23 июня 1680 года, и в этом же году неутомимый игумен был вызван в Москву и назначен еще и «десятильником» – управляющим Унженской десятиной, в состав которой входили девяносто четыре храма.

Теперь он должен был регулярно совершать пастырские поездки по селам вдоль рек Ветлуги и Унжи и «дозирать святые церкви в ветлужских селах» – прежде всего, нет ли там раскольников…

Всего шесть лет управлял русской Церковью Патриарх Никон, но начатая им реформа по исправлению богослужебных книг и православных обрядов имела долгие последствия.

«Исправа» богослужебных книг делалась в том числе и по новым греческим книгам, напечатанным в Венеции, которым на Руси никто не верил. А после Ферраро-Флорентийского собора, состоявшегося в середине XV века, когда греки подписали унию с католиками, под сомнение ставили и греческие обряды. И когда по велению Никона крестное знамение должно было осуществляться не двумя, а тремя перстами, это вызвало ожесточенный, никем не предвиденный протест.

«К ошибкам в тексте книг привыкли, это понимали. Но чтобы русские обряды повреждены были в сравнении с греческими, этого никак себе объяснить не могли. Для психологии русского консерватизма это было невероятно и непонятно. Такая порча шла бы вразрез с глубоким обратным и вековым (после Флорентийской унии) убеждением москвичей, что отныне именно в Москве, как в III Риме, русские и сохранили подлинную православную старину… В этом вопросе Никон нетактично слепо погнал корабль церковный против скалы III Рима», – анализирует историк и богослов А. В. Карташев глубинные причины возникшего в православной Руси разномыслия, которое получило название раскола.

К тому времени, когда игумен Митрофан по поручению Патриарха Иоакима обследовал церкви в ветлужских селах и заменял старопечатные богослужебные книги на новые, пожар раскола охватил и самые дальние провинции – именно здесь-то раскольники и пытались прятаться от преследования властей.

Пожар – не только в переносном, но и в прямом смысле: в это время по всей Руси начались великие «гари». Фанатики-раскольники целыми семьями убегали в глухие леса и устраивали самосожжения, иногда прямо на глазах посланных за ними стрельцов. Не жалели даже детей – в самоубиении раскольники видели единственный способ избежать печати антихриста и «спастись».

Первый массовый случай «гари» был отмечен в 1672 году, когда сами себя сожгли порядка двух тысяч человек, и такие самосожжения повторялись по всей Руси.

То тут, то там появлялись новые идейные вожди раскола, подстрекающие верующих сжечь себя прежде, чем наступит «конец мира», и тем самым «очиститься».

Эпидемию самоистребления нужно было остановить, и правительству приходилось прибегать к строгим мерам.

Раскол и истерия наблюдались и среди духовенства. Московский Патриарх Иоаким искал опору в своих действиях против раскольников в здравомыслящих священниках и игуменах, в том числе и в провинциях.

К их числу относился и игумен Макарьевского Унженского монастыря Митрофан, считавший старообрядцев-раскольников, прятавшихся по глухим скитам, «развратниками старой церкви» и смутьянами. Митрофану не раз приходилось бывать в Москве по делам своей десятины, и Патриарх Иоаким относился к унженскому игумену с большим уважением.

В 1681 году в Москве был созван московский церковный собор во главе с Патриархом Иоакимом, на котором государственные и церковные власти совместно решили выработать конкретные меры по борьбе с раскольниками и вообще с беспорядками, царящими в епархиях и монастырях.

По приказу царя Федора Алексеевича следовало произвести осмотр всех нищих «монахов», которых великое множество развелось по всей Руси. Отныне монахам запрещалось без особого дозволения переходить из монастыря в монастырь, собирать по селам подаяние, держать в своих кельях личные припасы и спиртные напитки. Прежние монахи, говорилось в указе, содержали себя своими трудами и еще питали нищих, а нынешние не только нищих не питают, но сами чужие труды поедают.

Собором также не дозволялась продажа сомнительных книг и разных рукописных листов, кроме тех, что были изданы печатным двором. Была принята резолюция о привлечении раскольников к гражданскому суду, а также об учреждении в России новых епархий, что давало бы возможность строже наблюдать за порядком в отдаленных провинциях. По первоначальному проекту предполагалось открыть 72 новые епархии и 20 митрополичьих округов, но по существу после собора 1681 года были образованы только четыре новые епархии: Устюжская, Холмогорская, Тамбовская и Воронежская.

Игумена Митрофана срочно вызвали в Москву, и 2 апреля 1682 года он был поставлен епископом Воронежской епархии, став, таким образом, первым архиереем на вновь учрежденной кафедре.

Прежде Воронежские земли входили в состав Рязанской епархии, однако рязанский архиерей редко посещал Воронеж и его окрестности. Это была глухая российская глубинка, куда бежали старообрядцы, ссыльные, спасавшиеся от суда воры и прочие «беглые люди», скрывающиеся от царской опалы.

«У нас место украинское (в данном случае означает „окраинное“. – Ред.) и всякого чину люди обвыкли жить неподвластно, по своей воле», – говорил епископ Митрофан.

Кому-то нужно было «дозирать» и окраины Руси, доверить такое дело можно было только человеку во всех смыслах надежному.

В Москве епископу Митрофану пришлось задержаться в связи с внезапной смертью царя Федора Алексеевича 27 апреля 1682 года.

Вместе с другими архиереями Митрофан проводил в Москве поминальные службы по царю и, конечно, стал свидетелем развернувшейся борьбы за престол.

Власть должен был унаследовать болезненный царевич Иоанн, сын царя Алексея Михайловича от первого брака с Марией Милославской.

Но другой царский сын, Петр, от второй супруги царя Натальи Нарышкиной, подавал куда более заметные надежды. Нарышкиным, родственникам царицы Натальи Кирилловны, при поддержке Патриарха Иоакима удалось возвести на престол Петра, но в результате Стрелецкого бунта Иоанн был провозглашен первым, а Петр – вторым царем.