Бернар Фоконье - Флобер

Друзья Гюстава уходят один за другим. После такой невосполнимой потери, как Луи Буйе, в начале 1870 года настал черед уйти из жизни Жюлю Дюплану, верному другу, скромному, всегда остававшемуся в тени человеку. Он не был писателем и занимал невысокие должности (последняя из них — кассир в банке). В то же время он оказывал Гюставу неоценимую помощь, сообщал новости из Парижа, изыскивал материалы, необходимые для написания книг. Он ничего не просил взамен, кроме дружбы и участия в отдельных приватных чтениях.

Немного погодя, в июне 1870 года, приходит к концу и жизнь Жюля де Гонкура — он умирает на руках своего старшего брата, едва дотянув до сорокалетия из-за сифилиса в последней стадии. В наше время трудно представить, насколько спешили жить эти люди.

Уход из жизни близких друзей выбивает Гюстава из седла, к тому же он продолжает сокрушаться по поводу провала своего романа. Гюстав утрачивает вкус к жизни. Писать? Для кого? Те люди, которые разделяли его взгляды и понимали его, ушли в мир иной, а те, кто еще ходит по этой земле, — полные глупцы. «Так мало людей, которым нравится то, что нравится мне, которых волнует то, о чем тревожусь я» [247] Письмо Жорж Санд. Конец мая 1870 года. . Он признаётся, что ощущает себя «переполненным гробами кладбищем» [248] Письмо Эдме Роже де Женетт. 23 июня 1870 года. .

И все же у Флобера постоянно возникает на горизонте, словно мираж в пустыне, святой Антоний. Это произведение — его убежище, высшее наслаждение, источник, к которому он всегда возвращается. Книга, не пользовавшаяся малейшей популярностью среди читателей, занимает мысли писателя на протяжении всей его жизни. Как никакая другая, она дорога его сердцу, словно маленькая секретная комната. К «Святому Антонию» более всего подходит определение, сформулированное Марио Варгасом Льоса: «вечная оргия» [249] См.: Llosa М. V. L’Orgie perpétuelle (Flaubert et Madame Bovary). Paris: Gallimard, 1978. . У автора существует физическая потребность в этой оргии слов, видений, буйстве красок, причудливых форм. Он нуждается «в чем-то экстравагантном, ни на что не похожем, чтобы вновь обрести вдохновение» [250] Письмо племяннице Каролине. 8 июля 1870 года. .

И надо же так случиться, что война, которой, казалось бы, удалось избежать, становится реальной неизбежностью. Война — это игра, кто кого обманет. Война — дело рук больших хитрецов. Перспектива пустить в ход кулаки будоражит умы самых воинственно настроенных людей. Нацеленная на экспансию Пруссия, которая даже планирует посадить на испанский трон немецкого короля, превращается в непосредственного врага Франции. Можно ли французам согласиться с тем, чтобы на востоке и на западе их страны хозяйничали тевтонцы? Разногласия с Испанией, возможно, можно было бы решить путем переговоров, но Бисмарк устраивает Наполеону III западню: он сливает в прессу рассказ об оскорбительном для Франции и для ее посла деле. Речь идет о знаменитой Эмсской депеше, которая служит предлогом для войны с Пруссией. И это лишь начало кровавой бойни, которая повлечет две другие, но уже мировые войны.

19 июля 1870 года, после проведения широкой и шумной патриотической кампании, Франция объявляет войну Пруссии. Каковы глубинные причины войны? Флобер дает исключительно точный анализ сложившейся ситуации, о чем свидетельствует письмо, написанное 20 июля 1870 года старой доброй подруге Жорж Санд: «Я угнетен и подавлен глупостью моих соотечественников. Тупое варварство человеческого сообщества погружает меня в тоску и печаль. Глядя на это всеобщее воодушевление, не имеющее в качестве мотива никакой идеологической базы, мне хочется умереть, чтобы больше не видеть этого. Добропорядочному французу захотелось пустить в ход кулаки, который полагает, что:

1) на это его спровоцировала Пруссия;

2) дикость и кровожадность — естественное состояние человека;

3) война содержит в себе некий мистический элемент, приводящий в движение массы…»

Две франко-германские войны XX века, принявшие размах мирового конфликта, почти вычеркнули из исторической памяти французов события 1870 года. Надо отметить, что эта давно забытая война была тем не менее жестокой, кровопролитной и исключительно унизительной для Франции.

Война еще не была развязана, а Флобер уже кипел от ярости. Эта война начнется из-за принятия всеобщего избирательного права. Так происходит, когда толпа начинает управлять государством. Правящий режим сходит с ума по-своему. Если правительство состоит из влиятельных особ, то нам ничего не остается, как готовиться к худшему. Следует отказаться от материального комфорта, который, похоже, является заветной мечтой всего человечества. Флобер решительно отказывается встать на сторону какой бы то ни было доктрины. «Глупость буржуазии» ему претит, так же как и наивность «сторонников прогресса», в особенности когда она опирается на лирические иллюзии секуляризованного мессианизма.

В начале августа французская армия ведет бои в окрестностях Фрешвиллера и в Форбаша. Прусские войска вторгаются на территорию Франции. Это немного охлаждает пыл воинственно настроенной части общества. Увы! Слишком поздно. Политика премьер-министра Оливье терпит крах. На пост военного министра назначен граф Паликао, сторонник правой идеологии.

Не в силах больше отсиживаться в своем медвежьем углу, Флобер едет в Париж, где констатирует, что в городе происходит «всеобщее помешательство». Ему достаточно всего пары дней, чтобы поставить диагноз своим соотечественникам: «Какое невежество! Какое самомнение! Меня тошнит от моих соотечественников» [251] Письмо Жорж Санд. 17 августа 1870 года. . Он готов идти воевать, сражаться с оружием в руках, чтобы внести свой вклад в дело защиты родины от врага. «Лучше драться, чем томиться от скуки, как это делаю я» [252] Письмо племяннице Каролине. 26 августа 1870 года. .

Весь август Гюстав томится действительно от скуки. Он предвидит, что произойдет со страной, когда падет империя, которая уже обречена: «У нас возникнут социальные конфликты, а затем начнется период жесткой и длительной реакции» [253] Там же. . Осознавая, что настроения сторонников войны — этой огромной глупости, являющейся главной движущей силой истории, — начинают в обществе преобладать, Флобер впадает в депрессию.

Между тем полным ходом идет эвакуация раненых в тыл. В Руан они прибывают переполненными повозками. В конце августа в доме Флобера в Круассе находит приют семья Бонанфан, прибывшая из Ножан-сюр-Сен, которая спасается бегством от нашествия пруссаков. В доме Гюстава полно незнакомых людей, его покой нарушен. Могли он поступить иначе?