Станислав Мыслиньский - Из одного котелка

— Наглые, подлые фрицы! — проклинали со злостью немецких летчиков наши артиллеристы и пехотинцы, возницы обозных подвод и гражданское население.

«Наглыми они стали не здесь и не сейчас», — думал я, слушая эти проклятия. У меня перед глазами все время стояло то ясное, безоблачное сентябрьское небо… Самолеты с черными крестами тоже летали тогда безнаказанно: группами и в одиночку, по утрам, в полдень и вечерами, — сбрасывали бомбы и косили очередями из пулеметов людей. Смерть настигала любого, без разбора. Человек, сидевший в серебристой кабине, не испытывал жалости ни к кому. В тени крыльев вражеских самолетов оставались лежать, уткнувшись на последнем вздохе в горячую, изрешеченную пулями землю, солдат с винтовкой в руке, мать с ребенком у груди, пастух возле коров и дети, только что доверчиво смотревшие на небо…

— Куда, черт подери, подевались наши самолеты? — спрашивали мы поручника Гоздзика, прячась в тени высоких деревьев от зорких глаз фашистских летчиков.

— Сражаются в небе Берлина. — Ответ командира нашей роты звучал как-то нерешительно. Конечно, он и сам не верил в то, что говорил. Однако мы, молодые солдаты, несколько дней жили этими иллюзиями…

И вот аналогичная картина, только уже здесь, над южными степями необъятного Советского Союза. И снова мы, солдаты, сразу не могли понять этого.

— Когда же мы увидим наконец в небе наши краснозвездные самолеты? — расспрашивали мы командира батареи. — Танков тоже почти не видно с тех пор, как мы перешли Дон… От самого Ростова все отступаем и отступаем.

— Еще увидите, ребята!.. И самолеты, и танки, — отвечал командир батареи. — Сейчас они сражаются там, где больше всего нужны. Немцы рвутся к Сталинграду…

Сталинград в опасности — этого объяснения было вполне достаточно. И мы больше не задавали подобных вопросов, хотя, нечего скрывать, они еще не раз готовы были сорваться с наших уст.

Сегодня хорошо известны важнейшие причины тяжелой для нас в то время обстановки.

Вот что пишет на эту тему в своей книге «Битва за Кавказ» в то время командующий нашей 12-й армией генерал-майор А. А. Гречко:

«Говоря об итогах первого оборонительного этапа битвы за Кавказ, следует отметить, что боевые действия на Северном Кавказе в период с 25 июля до 17 августа 1942 г. проходили в невыгодных для нас условиях. Немецко-фашистские войска имели большое количественное превосходство в танках, авиации и артиллерии. Этот огромный перевес врага в силах и является главной причиной, позволившей немецко-фашистским захватчикам вынудить наши войска к отходу от Дона до предгорий западной части Главного Кавказского хребта…

На действиях наших войск отрицательно сказывалась крайняя малочисленность авиации. На всем протяжении оборонительных боев первого этапа враг господствовал в воздухе, причиняя большой ущерб нашим войскам, особенно на открытой местности» [17] А. А. Гречко. Битва за Кавказ, стр. 88–89. .

Мы, солдаты, не знали тогда о том, что наши краснозвездные самолеты наносят врагу немалые потери, а наши летчики бесстрашно сражаются.

«Несмотря на то что противник имел подавляющее численное превосходство в воздухе, отважные советские соколы проникали на вражескую территорию и наносили противнику чувствительные потери.

В период боев за переправы через Дон и отхода наших войск в предгорья Кавказа авиация 4-й и 5-й воздушных армий произвела более 9700 боевых самолето-вылетов, сбросила на войска противника около 740 тонн бомб, более 7200 реактивных снарядов, израсходовала до 147 тыс. пушечных снарядов и свыше 1 939 тыс. патронов. В крайне сложных условиях наземной и воздушной обстановки она вела неравную борьбу с немецко-фашистской авиацией. Систематическими ударами по войскам противника на переправах, по колоннам мотомехвойск в движении и в районах сосредоточения задерживала наступление противника, наносила ему значительные потери в технике, живой силе и тем самым создавала более благоприятные условия при отходе наших войск и организации обороны в предгорьях Кавказа. Конечно, и наша авиация несла серьезные потери. Так, к середине августа в 5-й воздушной армии вместо 135 самолетов осталось всего 102. Но сосредоточение основных сил авиации на ограниченных участках позволяло достигать высоких результатов» [18] Там же, стр 89–90. .

Такова в общих чертах правда о тех нелегких для нас днях. Разумеется, мы, солдаты, и даже некоторые наши командиры не знали обстановку в деталях. Но солдату не все положено знать.

Дело в том, что с первых дней советско-германской войны авиация противника практически не встречала никакого сопротивления в воздухе.

«Большую роль в успехе сухопутных войск врага сыграла его авиация. Стремясь уничтожить советские воздушные силы и с первых дней войны захватить господство в воздухе, немецкое командование привлекло крупные силы своей авиации для нанесения ударов по аэродромам… В результате этих ударов и напряженных воздушных боев потери нашей авиации к полудню 22 июня составили около 1200 самолетов» [19] История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945, т. 2, стр. 16. .

В те тяжелые для нас дни мы еще не знали, что меньше чем через год гитлеровской авиации будет нанесен сокрушительный удар на донской и кубанской земле, по которой проходили теперь дороги нашего отступления. Воздушные бои в небе Кубани весной 1943 года занимают особое место в боевых действиях советской авиации, поскольку именно здесь была серьезно подорвана боевая мощь врага и созданы реальные предпосылки для завоевания господства в воздухе на всем советско-германском фронте. Достаточно сказать, что «за весь период боевых действий на Кубани (с 17 апреля по 7 июня) фронтовой авиацией и авиацией Черноморского флота было произведено около 35 тыс. самолето-вылетов. Противник потерял 1100 боевых самолетов» [20] А. А. Гречко. Битва за Кавказ, стр. 388. . Гитлеровская авиация лишилась своих лучших, наиболее опытных летчиков.

Таковы итоги боевых действий советской авиации менее чем за 50 дней воздушных сражений. Тем самым советские летчики отплатили за потери, понесенные в первые дни разбойничьего нападения гитлеровских воздушных пиратов на приграничные округа СССР.

Многим из нас довелось стать свидетелями этих замечательных успехов советской авиации. С какой радостью смотрели мы в то время в небо! Появление краснозвездных самолетов тогда уже перестало быть редкостью…

Однако теперь небо кишело самолетами, только, к сожалению, не нашими. И мы проклинали сложившуюся обстановку.

А позади оставались все новые и новые километры дорог отступления.

Сумерки окутали уже землю, когда наша батарея остановилась на северной окраине станицы Калинская. Она была забита обозами, тягачами и автомашинами, солдатами и беженцами. В тупиках улиц дымились полевые кухни. Мы с жадностью припадали запекшимися губами к мутной желтой воде, остатки которой сохранились в ближайшем колодце. Запах вареной свинины, исходивший из большого котла, щекотал ноздри. Повар Ваня Малашкевич время от времени подбрасывал в огонь сухие дрова. Председатель местного колхоза ничего не жалел для нас. Даже дал на дорогу двух больших поросят. Уговаривал взять еще теленка или корову… Наш хозяйственник, старшина батареи Назимов, от коровы отказался.