Александр Етоев - Книга о Прашкевиче, или От Изысканного жирафа до Белого мамонта

А если развернуть ответ? Твоё мнение о состоянии современной отечественной литературы?

Это состояние вполне отвечает текущему моменту.

Впрочем, живопись, театр, литература, поэзия, тем более фантастика, никогда ведь не занимали главного, самого главного места в жизни человека. Сейчас работают очень даже неплохие писатели и поэты, но рядом с ними — безбрежное море бездарных тётенек и дяденек, которые пишут про the тёлок, про секс в особых условиях и секс без всяких условий, про умных преступников и тупых ментов, про милых усталых следовательниц. Думать об этом не надо. Надо писать своё….

Ты член Клуба русских писателей в Нью-Йорке. Как стал клубистом?

Мои рассказы и стихи начали появляться в США с середины 90-х, и были замечены, конечно, теми, кто уже в то время находился за рубежом. Это особенные люди, я отношусь к ним с уважением. Как писатели они представляют только одно поколение — собственное. У них нет последователей. Обитание в чужой языковой среде или глушит, или обостряет слух. Валентина Синкевич, Тамила Шонфелд, Нина Коваленко, Евгения Димер, мой друг — замечательный прозаик и поэт Евгений Любин… у каждого из них свои открытия. Но исключительно их открытия. Наши встречи привели к дружбе, а дружба — к профессиональным отношениям. Так оно и бывает.

В предисловии к одной из книг Евгения Любина ты написал: «Я не вижу Бога в пределах своей ограниченной Вселенной». Что это значит ?

Мне кажется, создавая живые существа, Большой старик сразу знал, кто кому пойдет на корм. Правда, будучи гуманистом, не подсказал нам: кто — кому. Так сказать, оставил нам право выбора. Из этого и произрастают неясности мирового искусства. Другими словами, мы всю жизнь ищем Бога, ищем хотя бы намек на него…

Ты талантливый, состоявшийся автор, плодотворно работающий в самых разных областях литературы. Зависть коллег ощущаешь?

Ну кому же не давали по рукам, если этими руками ты первый дотянулся до пирога? В пределах моей ограниченной Вселенной всегда паслись голодные волки. Одни из отчаяния писали портянки начальству, другие стравливали всех со всеми. Я на это смотрю без гнева. Видимо, все формы жизни угодны Большому старику. Главное, не зевать.

Мартович, каковы твои отношения с кинематографом?

По роману «Секретный дьяк», по циклу о промышленном шпионе, по роману «Деграданс» все еще ведутся какие-то вялые переговоры… Но этим пока новости и ограничиваются…

Геннадий Мартович, ты был основным инициатором проведения в Новосибирске Всероссийского фестиваля фантастики «Белое пятно-2009», посвящённого памяти писателя Михаила Михеева (1911–1993). Как родилась эта идея? В чём ты видишь главную задачу этого фестиваля? Станет ли он постоянным?

Идея родилась на литературном семинаре, который я веду в Новосибирске, и была развита Союзом писателей и Областной администрацией. Подобные фестивали проводятся в Москве, Киеве, Питере, Казани, Екатеринбурге, в других городах, почему бы не проводить такой и в Новосибирске? Тем более что у нас работал фантаст Вивиан Итин, кстати, предложивший название нашему городу. И другой достойный фантаст у нас работал — Михаил Михеев. По роману Михеева «Тайна белого пятна» и назван фестиваль. Кстати, в середине 90-х годов такой фестиваль в Новосибирске уже проводился. Мы надеемся сделать его традиционным, но посмотрим… посмотрим…

Ты заговорил о своём литературном семинаре…

Мне в юности повезло: у меня было много умных известных старших друзей, они делились со мной опытом. Пора возвращать долги. В Новосибирске существует богатая театральная жизнь, музыкальная, в Новосибирске работают замечательные архитекторы и художники, а вот литературные силы разрознены. Почему бы не начать прямо с молодых? Я с наслаждением встречаюсь с талантливыми прозаиками и поэтами — Татьяной Сапрыкиной, Татьяной Злыгостевой, Ольгой Римшей, Кристиной Кармалитой, Петром Матюковым, Олегом Поляковым, с другими. Мы создали собственный литературный Портал — «Белый мамонт». Милости просим всех, кому интересна настоящая литература.

Ты лауреат множества отечественных и зарубежных литературных премий. Твоё отношение к ним?

Положительное.

Писательское кредо Геннадия Прашкевича?

Знать и помнить.

В твоей творческой биографии было предостаточно тяжелых моментов, другой бы давно всё это бросил (как я понимаю, на хлеб Прашкевич нашёл бы чем заработать), а ты… ты продолжаешь писать. Что тебе помогало выстоять?

Присутствие друзей.

Умных старших друзей.

Г. И. Гуревич, Иван Антонович Ефремов, академик Д. И. Щербаков, энтомолог Н. Н. Плавильщиков, геолог Г. Л. Поспелов, писатели Леонид Платов, Юлиан Семенов, Дима Биленкин, Александр Петрович Казанцев, в очень большой степени Аркадий Натанович и Борис Натанович Стругацкие, Виталий Бугров, Виктор Колупаев, Боря Штерн…

Сам я, к сожалению, не каждому смог помочь…

А семья? Семья помогала выстоять?

С этого и надо начинать.

Друзья это само собой. Но это круг внешний.

А живешь ты в кругу внутреннем — в семье. И от нее стопроцентно зависит — сможешь ты все-таки проявить себя или растечешься лужицей, как снег под солнцем. С Лидой (моя жена) я живу более сорока лет. Оба мы — люди непростые, у каждого множество собственных интересов. Она — геофизик, кандидат геолого-минералогических наук. Кроме научных монографий и статей, у нее печатались стихи в сборниках — в Москве, в Новосибирске, в Санкт-Петербурге, она переводит с английского. Ну и не надо забывать: она мой первый читатель. В пору событий, связанных с запретом некоторых моих книг, когда я не имел работы и не мог печататься, именно Лида спасала мои настроения. Мы вырастили дочь — прекрасного врача, вырастили двух внуков, один из них, скажу скромно, очень неплохой физик. А еще мы с ней любим путешествовать. Мы жили и работали на Сахалине, на Камчатке, на Курильских островах, на Дальнем Востоке, в Сибири, на Урале; мы побывали во многих чудесных городах мира, причем не просто «прилетели-улетели», а видели их изнутри: Нью-Йорк, София, Стамбул, Каир, Париж, Афины, Куала-Лумпур, Бангкок, Калькутта, Варшава, Берлин, Иерусалим, Барселона, и прочая, прочая. Пересекали пустыни и океаны, на машине проехали по многим штатам Америки. Нет смысла перечислять… Мы всегда были ВМЕСТЕ. И все мои стихи посвящены ей…

У каждого автора есть ещё и «ближний круг», так или иначе влияющий на творчество …

Для меня это, прежде всего, научная среда. В этом мне крупно повезло. Я давно живу в новосибирском Академгородке, несомненно, одном из самых ярких и значительных мировых научных центров. Некоторые мои друзья давно академики, другие — доктора наук. Жена — геофизик, дочь — врач, внуки тоже завязаны на науку. Но вот забавная закономерность: чем дальше от Новосибирска, тем больше друзей-писателей…