Игорь Синицин - Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя

Излагая кратко биографию Отто Вильгельмовича Куусинена, его принадлежность к подпольной и разведывательной деятельности Коминтерна, направленной на разжигание мировой революции и беспорядков во всех странах мира, а затем его работу в верхушке ЦК КПСС, посвященной, очевидно, той же цели, я хотел бы обратить внимание прежде всего на то, что именно Куусинен был тем крупным, международного масштаба деятелем, который первым стал покровительствовать Андропову.

Куусинен, пользуясь своими скрытыми, но достаточно близкими отношениями со Сталиным, сумел вытащить Юрия Владимировича из «ленинградского дела», главные партийные фигуранты которого в Ленинграде и по всему северо-западу страны были расстреляны или репрессированы в 1949–1950 годах. Андропов остался в живых и стал вторым секретарем партийной организации Карело-Финской союзной республики. В этом проявилось то обстоятельство, что видный деятель КПСС и Коминтерна явно «положил глаз», что называется, на молодого и талантливого партийца Андропова. Он явно увидел в нем, как и Сталин, достаточно перспективного деятеля. Юрий Владимирович был моложе Отто-Вилли на тридцать три года и стал любимым учеником Куусинена.

В 1952 году Куусинена переводят на работу в Москву. Почти сразу вслед за ним покидает Петрозаводск и Юрий Владимирович Андропов. Сначала, еще при Сталине, Андропова назначают инспектором ЦК КПСС в отдел организационно-партийной работы, что было тогда и осталось при всех генсеках признаком высшего доверия и скорого продвижения выше по службе в партийном аппарате.

Но получилось не совсем так. Сразу после смерти Сталина Хрущев и Президиум ЦК решили «укрепить» государственные органы партийными выдвиженцами. Заодно один из победителей в заговоре против Сталина, владевший ключами к аппарату ЦК, Маленков, решил почистить его от тех новичков, которых соглашался принять туда за два года до смерти сам «великий учитель и вождь». Поэтому неизвестного ему молодца из былинной Карелии Маланья, как называли Маленкова его друзья-соперники за женоподобный вид и писклявый голос, направил в Министерство иностранных дел. Бывший инспектор ЦК КПСС тридцатидевятилетний Андропов был назначен заведующим 4-м европейским отделом, курировавшим отношения со странами так называемой «народной демократии», то есть с сателлитами Советского Союза. При тогдашнем раскладе сил, когда Хрущев и Маленков перетрясали кадровое наследие Сталина, уход с партийной работы на дипломатическую периферию, да еще не крупным начальником, а руководителем среднего звена, означал почти что опалу и сокращение до минимума шансов на высокую политическую карьеру в дальнейшем. С Андроповым так не случилось.

Куусинен не оставил своего выдвиженца без внимания. Юрий Владимирович частенько навещал его и в цековском кабинете, и в квартире печально знаменитого Дома на набережной — элитарного комплекса зданий наискосок от Кремля, где жили «самые, самые» верхи Советского Союза. Но несколько раз по квартирантам этого дома прошлась сталинская метла «чисток» и репрессий. Она трагически затронула не только «подозрительных» для Сталина квартирантов этого дома, но и семьи репрессированных большевиков, изгоняя их с насиженных мест. Квартиры в Доме на набережной освобождались одна за другой со дня его постройки до года смерти Сталина — 1953-го. Дом на набережной считался в Москве одним из самых печальных и несчастливых зданий. На Отто-Вилли это, впрочем, не сказалось, как и на его ученике Андропове, хотя он часто бывал в его стенах.

Вероятно, именно здесь Юрий Владимирович получил свои первые уроки дипломатии от Куусинена, когда стал сотрудником Министерства иностранных дел СССР. Вероятно, Отто Вильгельмович, как старый деятель Коминтерна, дал заведующему 4-м Европейским отделом МИДа подробнейшие персональные характеристики своим бывшим товарищам-революционерам, которые после Победы и фактического захвата Советским Союзом в свою орбиту стран Восточной Европы возглавили социалистические и коммунистические партии, государственные аппараты стран «народной демократии». Но в новом тогда здании МИДа на Смоленской площади Андропов надолго не задержался. Он был назначен в Будапешт в ранге советника-посланника и вскоре, в 1954 году, получил из Москвы верительные грамоты посла в Венгерской Народной Республике. Уроки дипломатии у талантливого, но скрытного учителя — Куусинена — продолжались. Но они были, очевидно, весьма специфическими.

Старый коминтерновец мог передать своему лучшему ученику необходимость постоянной скрытности, что в сталинские времена являлось залогом спасения жизни. Куусинен мог научить Андропова и методам, которыми действовал Коминтерн, управляя различными компартиями всего мира. Он мог многое рассказать молодому дипломату о тех деятелях Коминтерна, своих старых друзьях и товарищах, которые стали руководителями стран «народной демократии» или заняли место во втором эшелоне, вроде Имре Надя или Эриха Хонеккера. Одним словом, Куусинен мог научить молодого дипломата совершенно новой дипломатии — не партнерским международным отношениям более или менее равных стран на мировой арене, а ленинско-сталинской социалистической дипломатии — как управлять государствами-сателлитами с дипломатических и партийно-эмгэбэшных позиций.

Параллельно существовали и другие институты влияния ЦК КПСС и государственных органов СССР в странах, номинально союзных, но фактически подчиненных Москве. Это были так называемые «советнические аппараты» МГБ и Министерства обороны, Госплана и других центров власти СССР.

В этом смысле советское посольство в стране «народной демократии» являло собой совершенно иное учреждение, чем дипломатические миссии СССР в других странах мира, в том числе и развивающихся. Оно было в некоторой степени координирующим органом всех этих представительств. Посол Москвы играл ведущую роль, но не все «советники» были ему прямо подчинены…

Кабинет главы дипломатического представительства СССР в старинном дворце на улице Байза Будапешта был весьма уютен и покоен. Однако обстановка в Венгрии после смерти Сталина постепенно начинала накаляться. В этой стране с послевоенных времен до 1956 года главным наместником Москвы и правителем был жестокий сталинист и деятель Коминтерна Матиаш Ракоши. Не исключено, что молодой советник-посланник Андропов, а через несколько месяцев — посол привез из Москвы вместе с верительными грамотами и личное послание старому товарищу Ракоши от его коминтерновского друга Куусинена.

Кроме Матиаша Ракоши, на венгерской политической сцене выступала еще одна крупная фигура из давно распущенного к тому времени Коминтерна. Это был Имре Надь. Возможно, старый коминтерновец Куусинен слишком хорошо знал Надя как человека и работника Коминтерна, которого не коснулись репрессии НКВД в те времена, когда иностранцев-коминтерновцев, по их доносам друг на друга и обвинениям в шпионаже, большими группами сажали в советские тюрьмы и концлагеря. До Матиаша Ракоши чекисты не добрались по одной, не зависящей от них причине — за шестнадцать лет до Второй мировой войны Ракоши, как руководитель мадьярской компартии в подполье, был арестован спецслужбами адмирала Хорти и находился в венгерской тюрьме.