Лев Визен - Хосе Марти. Хроника жизни повстанца

В три часа дня экспедиционеры собрались на совет.

— Нет матросов в порту, где люди рождаются моряками! — гневно восклицал Марти. — Очевидно, нас предали снова…

Оставаться на судне было опасно, даже если испанцы еще ни о чем и не подозревали. «Сбежавшая» команда могла проболтаться.

Шестеро революционеров поодиночке ушли в городок. Гомес и Марти встретились у консула Гаити, мосье Барбье.

— Есть один выход, — сказал им Барбье. — Из Инагуа скоро выходит немецкий пароход «Нордстранд»…

5 апреля, уплатив тысячу долларов капитану Лёве, шестеро взошли на борт «Нордстранда». У трапа они предъявили таможеннику шесть подписанных мосье Барбье паспортов. Документы с изящными французскими именами не стоили повстанцам ни цента. Барбье желал Кубе свободы.

В трюм вместе с патронными ящиками был погружен маленький четырехвесельный бот. Лёве обещал подойти к берегам Кубы так близко, как это только будет возможно. Но прежде чем идти на запад к Кубе, «Нордстранд» отправился на восток. 6 апреля, подгоняемый штормовым ветром, он вошел в гавань Кап-Аитьена, чтобы выгрузить партию скоропортящихся фруктов. В тот же день шестью его пассажирами заинтересовалась полиция — кто-то узнал Гомеса в лицо.

Пришедший вскоре из Порт-о-Пренса приказ об аресте «бандитов» принял телеграфист Хосе Аран. Друг кубинских революционеров, он задержал его на четыре часа. За это время все шестеро были спрятаны гаитянами у надежных людей.

Марти оказался в двухэтажном домике на улице Водревиль. Он сидел у зарешеченной косыми дощечками двери и слушал звуки улицы. «Я чувствую тепло светлого и свежего солнца, слышу, как шумит и спорит рынок по соседству, слышу шарканье шагов и крик продавца фруктов. Мне кажется, где-то звучат далекие трубы и барабаны. Я слышу стук трости по тротуару и молитву старика перед распятием на пустом углу… Как медленно тянется время для того, кто ждет…»

В ночь с 9 на 10 апреля «Нордстранд» вышел из Кап-Аитьена. В 8 часов вечера 11 апреля он остановился в трех милях от южного берега провинции Орьенте.

Лил дождь, и порывистый ветер раскачивал бот, повисший над волнами на двух тросах. Капитан Лёве, одетый в непромокаемый плащ, стоял на мостике и шептал по-немецки:

— Это безумие, это безумие…

Ящики с оружием уже лежали под сиденьями бота. Шестеро сосредоточенных мужчин по очереди прыгнули в мокрое суденышко с борта парохода. Один из них, вислоусый старик, махнул рукой. Барабаны лебедок повернулись, и бот пошел вниз. Первая же волна отшвырнула его в темноту, прочь от «Нордстранда».

Три часа шестеро гребцов боролись с бурей. Сорвало руль, и Гомес пытался править веслом. Каждая новая волна могла накрыть бот. Марти слышал, как за спиной, гребя из последних сил, молился своим древним африканским богам Маркос дель Росарио. Но судьба благоволила к смельчакам. Ветер постепенно стал стихать, волны уменьшились, и где-то в черноте ночи замаячил слабый огонек. В 11 часов вечера 11 апреля 1895 года бот проскрежетал килем по прибрежной гальке.

— Иди первым, Марти, — сказал Гомес. — Это твое право.

Марти сделал несколько шагов, упал на колени и поцеловал соленые камни.

Они высадились в крохотной бухточке, где ровная прибрежная полоса шириною в двадцать метров тянулась вдоль кромки прибоя едва на четверть мили. Дальше дороги не было. Почти отвесные скалы, сплошь поросшие колючими кустами, вздымались ввысь, словно стены громадного каземата. Впереди — скалы, сзади — море. Огонь, на который они гребли, исчез. Цепляясь за уступы скал, они двинулись вверх и вперед.

Несколько часов, сменяя друг друга, они прорубали дорогу в зарослях.

Они остановились, лишь почувствовав запах дыма и услышав крик петуха.

Борреро пошел на разведку. За рощей оказались крестьянские хижины. Они долго стучали в крайнюю.

— Кто там? — наконец раздался голос из-за двери.

— Мы, мамби, — ответил Гомес.

— Мамби? — недоверчиво переспросил голос, и вслед за этим они услышали хорошо знакомый звук — лязг винтовочного затвора.

Дверь открылась. Высокий крестьянин в холщовых штанах вышел на крыльцо с фонарем и винтовкой. Слабый луч упал на лицо Гамеса.

— О, генерал… — растерянно проговорил крестьянин.

Через полчаса они сидели в тепле и, обжигаясь, пили кофе.

«Я никогда не забуду всего, что было этой ночью, а тем более этих людей, — записал в дневнике Марти. — Мое единственное ощущение — счастье».

Узнавший Гомеса хозяин дома, Гонсало Лейва, оказался ветераном Десятилетней войны. Он рассказал, что поселок называется Эль Кахобаль, а место, где высадились Марти и его спутники, — Плайитас. Наутро он проводил их в горы и спрятал в пещере.

Они провели там сутки. Едва забрезжил поздний горный рассвет, у входа выросли три фигуры. Майор Руэнес, командир ближайшего отряда повстанцев, прислал проводников.

Дорога к лагерю Руэнеса шла через горы и заросли, по высохшим руслам рек и звериным тропам. Ветераны удивленно косились на Марти. Бледный, непрестанно кашляющий, он, казалось, не знал усталости.

Руэнес и его пятьдесят бойцов приветствовали Марти криками:

— Вива президент!

Марти нахмурился, но все продолжали звать его президентом, а собравшийся у ночного костра совет офицеров присвоил ему и звание генерал-майора.

От Руэнеса Марти и Гомес узнали о высадке Масео. Едва ступив на берег Кубы, он напал на испанский гарнизон в Баракоа, разгромил его и прорвался в глубь Орьенте.

— Нам нужно скорее встретиться с ним, — сказал Гомесу Марти, — нужно теперь, именно теперь, еще раз совместно подтвердить цели нашей революции.

3 мая в лагерь повстанцев прискакал необычный гость — военный корреспондент «Нью-Йорк геральд трибюн» Джордж Бризон.

— Хелло, Марти! Я еле нашел вас! Кругом испанские отряды, кругом стрельба! Как вы только спите в такой кутерьме? А главное — чтобы разыскать вас, я истратил кучу долларов! Никто из кубинцев не хочет говорить, где вы, а уж если и показывают дорогу, то лишь убедившись, что я безоружен.

— Мы не сидим на месте, мистер Бризон. Сейчас мы идем навстречу Масео. А то, что вы нашли нас, — хорошо. Мир должен знать о нашей революции. Выпейте, это настоящий кубинский ром, а не чикагская подделка. Я готов ответить на все ваши вопросы, но прежде сами расскажите о новостях.

Новости? Бризон пожал плечами. После 24 февраля аннексионисты, судя по всему, теряют почву под ногами, у испанцев плоха дисциплина, солдатам и офицерам не платят жалованья. Что же до Мадрида— он, несомненно, в решительный момент предпочтет столковаться с Соединенными Штатами, чем отдать Кубу кубинцам…

Марти слушал молча, кивал. Переспросил:

— Вы уверены, что Мадрид поступит именно так?