Максим Чертанов - Эйнштейн

Биографы, заступающиеся за Эйнштейна в этой ситуации, пишут, что Эдуард никак не мог попасть в Штаты: там действовал очень жесткий иммиграционный закон, воспрещавший, в частности, въезд душевнобольных. Но Эйнштейн в письме Бессо на это обстоятельство не ссылается; возможно, он о нем не знал. Кроме того, Эдуард был еще не так плох и вполне мог сойти за здорового. Но — «не хотелось иметь слишком много обязательств…». И все же мы должны учитывать, что Эдуард мог и сам отказаться ехать.

Перевыборы в рейхстаг прошли 6 ноября 1932 года. НСДАП получила меньшую поддержку, чем на прошлых выборах (33,1 процента), но заняла первое место; СДПГ — 20,44; КПГ — 16,86; милая сердцу Эйнштейна, прекраснодушная Радикально-демократическая партия набрала 0,6 процента голосов… В рейхстаге вновь нет большинства, способного сформировать правительство, под давлением Геринга Папен подал в отставку, и рейхсканцлером стал генерал Курт фон Шлейхер, сумевший сформировать широкую коалицию — от СДПГ до левого крыла НСДАП. Казалось, он может спасти страну.

Эйнштейнам пора было ехать в Америку, но вдруг возникли проблемы. Когда он, как обычно, подал документы на визу, крайне правая «Женская патриотическая корпорация Америки» направила в Госдепартамент протест против его приезда: «Альберт Эйнштейн даже больше, чем Иосиф Сталин, проникнут коммунистическими и левоанархистскими идеями, с которыми надо бороться, несмотря на его гениальность». Так что консульство США в Берлине допросило путешественника с необычной суровостью. Отчет «Ассошиэйтед пресс»: «Терпение профессора Эйнштейна лопнуло. Его лицо гения стало суровым, мелодичный голос — резким, он закричал: „Что это, инквизиция? Я не собираюсь отвечать на такие глупые вопросы. Я не просился в Америку. Ваши земляки пригласили меня, да, умоляли меня. Если я въезжаю в вашу страну в качестве подозреваемого, я не хочу этого. Если вы не хотите дать мне визу, пожалуйста, так и скажите“». Но все-таки отвечать на вопросы пришлось, и «Таймс» докладывала: «Он не коммунист и отклоняет приглашения читать лекции в России, чтобы не быть заподозренным в симпатиях к режиму Москвы». (Версия о Минске становится все более призрачной.)

10 декабря отплывали из порта Бремерхафен с тридцатью чемоданами; газетчики сразу решили — навсегда. Но Эйнштейн обещал вернуться весной. В январе 1933 года он читал лекции в Пасадене, проехал вместе с Жоржем Леметром с серией лекций по Калифорнии, пытался изобрести сейсмограф повышенной чувствительности (в Калифорнии часто бывают землетрясения) с немецким сейсмологом Б. Гутенбергом; астрофизик Г. Дингль вспоминал, как во время очередного землетрясения он увидел Эйнштейна и Гутенберга, спокойно разговаривавших во дворе Калтеха с чертежами сейсмографа в руках; землетрясения они просто не заметили.

А дома Шлейхер просил Гинденбурга вновь распустить парламент и объявить чрезвычайное положение (массовые стычки и убийства на улицах стали обычным делом), получил отказ и ушел в отставку. Он не знал, что еще 4 января 1933 года Папен провел тайные переговоры с Гитлером, затем в заговор вовлекли госсекретаря рейхспрезидента Мейснера и сына президента Оскара и сговорились создать коалиционное правительство немецких националистов и НСДАП. (Папен за это получал пост вице-канцлера и рейхскомиссара Пруссии.) 86-летнему Гинденбургу внушили, что Гитлер, окруженный в правительстве обычными правыми консерваторами, не будет опасен. 30 января Гинденбург согласился назначить Гитлера рейхсканцлером.

Существует неопубликованная рукопись Эйнштейна, написанная, как считается, около 1935 года: «Появился Гитлер, человек ограниченных умственных способностей, не пригодный для какой-либо полезной работы; он захлебывался от зависти и злобы к тем, кого обстоятельства и природа поставили выше его… сильнее всего он ненавидел культуру и образование, навек для него недоступные. В своей неуемной жажде власти он обнаружил, что его путаные и пропитанные ненавистью речи вызывают бурное ликование тех, чье положение и устремления похожи на его собственные. Он подбирал эти человеческие отбросы на улицах и в пивных и сумел сплотить их вокруг себя… Что действительно помогло ему добиться власти — это его безудержное озлобление против всего чужого и, в частности, ненависть к беззащитному меньшинству — немецким евреям. Их интеллектуальная утонченность раздражала его, и он, не без некоторых оснований, считал ее антинемецкой. Беспрерывные тирады против „врагов“ привлекли к нему массы, которым он обещал золотой век. Он беззастенчиво использовал в своих целях воспитанный на протяжении веков вкус немцев к муштре, приказам, слепому повиновению и жестокости. Так он стал фюрером. Его лишенная цельности психопатическая личность не позволяет выяснить, в какой мере он сам верил своим выдумкам. Но его окружение… были в основном закоренелые циники, отдававшие себе отчет в лживости и беспринципности своих методов».

Уже 1 февраля Гитлер потребовал распустить рейхстаг (в котором у НСДАП было всего 32 процента мест); Гинденбург пошел и на это, назначив выборы на 5 марта. 4 февраля Гинденбург, полностью попавший под влияние Гитлера, Папена и своего сына, издал декрет «О защите немецкого народа», запрещавший оппозиционные газеты и публичные выступления. 27 февраля Эйнштейн писал своей подруге Маргарет Лебах: «Из-за Гитлера я не осмелюсь снова ступить на немецкую землю»; в тот же день, вечером, горел рейхстаг и был задержан голландец Маринус ван дер Люббе, бывший коммунист. Гитлер заявил, что рейхстаг подожгли коммунисты, потом долго считалось, что нацисты во главе с Карлом Эрнстом сами подожгли, но в 1960-х журнал «Шпигель» пришел к выводу, что поджог действительно был делом рук одного ван дер Люббе. Так или иначе в поджоге были обвинены пять человек: ван дер Люббе, лидер парламентской фракции компартии Германии Эрнст Торглер и три болгарских коммуниста. Судили их в сентябре — декабре 1933 года. Ван дер Люббе вину признал, остальным удалось доказать алиби. Ван дер Люббе казнили, остальных суд оправдал, но правительство, наплевав на суд, оставило их в тюрьме (впоследствии они были высланы). После этого суда политические дела передали специально созданной Народной судебной палате, где все процессы были закрытыми.

28 февраля Гинденбург подписал декрет «О защите народа и государства», отменявший свободу личности, собраний, союзов, слова, печати и ограничивавший тайну переписки и неприкосновенность частной собственности. КПГ запретили, арестовали четыре тысячи коммунистов и несколько сотен лидеров либеральных и социал-демократических группировок, в том числе депутатов рейхстага. 10 марта Эйнштейн в Нью-Йорке явился к германскому консулу и сказал, что не вернется. «Нью-Йорк таймс»: «Пока у меня будет выбор, я буду жить только в стране, где есть гражданская свобода, терпимость и равенство граждан перед законом». 19 марта Планк написал ему о «глубокой скорби», которую ему причиняют такие заявления. На этом многолетняя любовь кончилась — он никогда Планка не простит.