Роберт Масси - Петр Великий. Деяния самодержца

Остатки своей потрепанной армии – около 6000 человек – верхом на распряженных обозных конях Левенгаупт повел к Северской земле. Довольствуясь тем, что поле боя осталось за ним, Петр не преследовал шведов, и наконец, десять дней спустя, Левенгаупт добрался до королевского лагеря. Но каково было разочарование Карла, когда вместо огромного обоза с провиантом для армии и 12 500 солдат свежего пополнения Левенгаупт привел в лагерь 6000 измученных, изголодавшихся людей – и ни артиллерии, ни провианта! Кавалерийские подразделения еще можно было как-то сохранить, но пехотные поредели настолько, что были расформированы, а уцелевшие солдаты распределены по другим полкам для восполнения потерь.

При виде вновь прибывших королевской армией овладело уныние. Битва у Лесной продемонстрировала, что у русской армии появились новые боевые качества. Обе стороны имели почти равную численность, а шведы потерпели поражение. Однако Карл держался хладнокровно. Он не бранил Левенгаупта ни за медлительность, ни за поражение. Король понимал, что тут есть и его доля вины: он слишком долго ждал Левенгаупта, но все же ему не хватило терпения его дождаться.

Тем временем русские торжествовали. Они считали, что неприятель превосходил их числом, и были уверены, что не просто победили, но одолели более многочисленного противника. Позднее Петр так писал об этой победе, оценивая ее значение для боевого духа своих солдат: «Сия у нас победа может первою назваться, понеже над регулярным войском никогда такой не бывало, и к тому же, еще гораздо меньшим числом будучи перед неприятелем, и поистине оная виною всех благополучных последований России, понеже тут первая проба солдатская была, и мать Полтавской баталии» [44].

Для Петра каждое сражение было еще и этапом в деле становления боеспособной русской армии. Даже когда его войска терпели поражение, он непременно интересовался тем, как они вели себя под огнем, и если отступали, то сохраняли ли должный порядок. После битвы у Лесной Петр разослал письма соратникам и даже Августу. Подробное описание и схемы сражения он отправил царевичу в Москву, чтобы тот распорядился напечатать их по-русски и по-голландски. Известия о победе над якобы непобедимыми шведами надлежало распространить не только в России, но и по всей Европе. После битвы Петр повел «летучий корпус» в Смоленск, где было устроено триумфальное шествие, гремел орудийный салют, вели шведских пленников и несли захваченные знамена.

Петр еще находился в Смоленске, когда в середине октября добрые вести пришли и с севера. Общий замысел Карла предусматривал нападение 14-тысячного корпуса Любеккера на Петербург. Хотя прежде всего эта акция должна была отвлечь внимание и силы царя от шведского наступления на Москву, Карл все же надеялся, что Любеккеру удастся овладеть новым городом в дельте Невы.

Любеккер выступил в поход по Карельскому перешейку и 29 августа переправился через Неву выше Петербурга. Однако слух о неприступности городских укреплений, пущенный Апраксиным, возымел действие: Любеккер не решился напасть на Петербург и продолжил свой поход по Ингрии, обходя город с юго-запада. Безжалостный петровский приказ опустошать всю местность на пути врага вновь принес свои плоды. Вскоре шведы истощили собственные запасы провизии и, не находя пропитания в окрестностях, были вынуждены есть собственных лошадей. Не располагая артиллерией, Любеккер не мог штурмовать ни один укрепленный город и блуждал по Ингрии, пока наконец не вышел к балтийскому берегу недалеко от Нарвы, где его солдат взяла на борт шведская эскадра. Но коней не могли погрузить на суда, и, чтобы они не достались русским, пришлось погубить 6000 животных, убив их или перерезав им сухожилия. После этого шведская эскадра вернулась в Выборг, в Финляндию. Таким образом, Любеккер сделал полный круг вокруг города Петра, ровным счетом ничего не добившись и потеряв 3000 солдат. Даже в качестве отвлекающего маневра эта экспедиция не достигла цели: ни один солдат основных русских сил, противостоявших Карлу, не был отправлен на север.

Пробыв в Смоленске еще три недели, Петр выехал к армии Шереметева. Боевой дух в русском лагере был высок, как никогда, ибо вести о победе у Лесной и успехах Апраксина в Ингрии вселили в офицеров и солдат воодушевление и уверенность в себе.

В этот момент фортуна, не благоволившая России в первые годы войны, но ныне будто бы улыбнувшаяся Петру, вновь отвернулась от него и нанесла ликующему царю, казалось, сокрушительный удар. 27 октября, когда армия Карла углубилась в Северскую землю и спешно двигалась на Украину, Петр получил срочное донесение от Меншикова: Мазепа – гетман украинских казаков, двадцать один год верно служивший Москве, – изменил царю и перешел на сторону Карла.

Измену Мазепы легче понять в свете принятого Карлом в середине сентября решения повернуть на юг. Трехтысячный авангард генерала Андерса Лагеркроны с шестью пушками был выслан вперед, чтобы занять переправы через реки Сож и Ипуть и двигаться на укрепленные города Мглин и Почеп. Оба этих пункта имели для Карла жизненно важное значение: если он вознамерился овладеть не тронутой разорением Северской землей и ее главным городом Стародубом до прибытия русских войск, необходимо было прибрать к рукам эти два города – по существу, ворота провинции, и захлопнуть их перед носом Петра.

Мобильный отряд Лагеркроны ориентировался по карте, составленной службой шведского квартирмейстера. Однако, не доходя до Ипути, Лагеркрона неожиданно наткнулся на не отмеченные на карте дороги, которые показались ему удобнее и короче тех, что были на шведских картах, и предпочел одну из них. Но вместо того чтобы привести его к Мглину и Почепу, на юго-восток, дорога повела на юг – прямо к самому Стародубу. В результате Лагеркрона миновал оба ключевых пункта, которые должен был занять, и «ворота» провинции так и остались открытыми.

Карл с основными силами следовал за ним. 19 сентября его войска переправились у Кричева через Сож по мостам, наведенным авангардом Лагеркроны, и двинулись на юг – сквозь раскинувшийся между Сожем и Ипутью густой лес. Ослабевшие от голода люди и кони едва плелись, некоторые падали и уже не могли подняться. Дизентерия нещадно косила шведские ряды. «Думается, в этих скитаниях мы потеряли больше, чем если бы дали неприятелю сражение», – писал Джеффрис. Выбравшись из леса, армия направилась было к Мглину, но тут королю стало известно, что Лагеркрона пошел прямо на юг, а стало быть, Мглин и Почеп не заняты. Мгновенно оценив всю опасность положения, Карл, отобрав наиболее пригодных из своих измученных людей, спешно сформировал еще один авангард, лично возглавил его и повел на Мглин и Почеп. Когда же, ценой немалых усилий, король добрался до лежавшего в шести милях от Мглина села Костеничи, выяснилось, что в городе уже полно русских войск.